Часть I. Факты
Глава 1
В экспресс «Тавры» садится значительное лицо
Ранним морозным утром, в пять часов по местному времени,вдоль платформы сирийской станции Алеппо вытянулся состав, которыйжелезнодорожные справочники торжественно именовали экспресс «Тавры». Экспресссостоял из вагона-ресторана, одного спального и двух вагонов местногосообщения.
У входа в спальный вагон молоденький лейтенант французскойармии во всем великолепии своего мундира разговаривал с человечком, по ушиукутанным во всевозможные шарфы и кашне, из-под которых высовывались лишькрасный носик и кончики грозно закрученных усов.
Стоял пронизывающий холод, и провожать почетного гостя былоделом отнюдь не завидным, но лейтенант Дюбоск мужественно выполнял свой долг.Он сыпал изысканнейшими фразами на изящнейшем французском языке. Хотя в чемдело, честно говоря, не понимал. Правда, по гарнизону, как бывает в подобныхслучаях, ходили какие-то слухи. А на генерала, того самого генерала, подначалом которого служил лейтенант Дюбоск, стало все труднее угодить. И тогдаоткуда-то, чуть не из самой Англии, приехал этот бельгиец. Целую неделю весьгарнизон пребывал в непонятной тревоге. А потом пошло-поехало. Один весьмавидный офицер покончил с собой, другой подал в отставку – и тревога отпустилавоенных, некоторые меры предосторожности были отменены. А генерал, тот самый,под началом которого служил лейтенант Дюбоск, словно помолодел лет на десять.
Дюбоск нечаянно подслушал обрывок разговора между «его»генералом и незнакомцем. «Вы спасли нас, мой друг, – прочувствованно говорилгенерал, и его седые усы подрагивали. – Вы спасли честь французской армии, выпредотвратили кровопролитие! Не знаю, как и благодарить вас за то, что выоткликнулись на мою просьбу! Приехать в такую даль…»
На что незнакомец (его звали Эркюль Пуаро), как иполагается, отвечал: «Что вы, генерал, разве я мог забыть, что вы спасли мнежизнь?» Генерал в свою очередь, произнес какую-то подходящую случаю фразу,отрицая свои заслуги, и в разговоре вновь замелькали Франция, Бельгия, слава,честь и всякое тому подобное, затем друзья сердечно обнялись, и разговорзакончился.
О чем, собственно, шла речь, лейтенант так до сих пор и непонял, но как бы то ни было, почетное поручение проводить Пуаро на экспресс«Тавры» было возложено именно на него, и он выполнял его с пылом и рвением,приличествующими многообещающему молодому офицеру.
– Сегодня воскресенье, – говорил лейтенант Дюбоск, – завтравечером, то есть в понедельник, вы будете в Стамбуле.
Он уже не первый раз высказывал это соображение. Впрочем,разговоры, которые ведутся перед отходом поезда, всегда изобилуют повторами.
– Совершенно верно, – согласился Пуаро.
– Вы, видимо, остановитесь в Стамбуле на несколько дней?
– Mais oui.[1] Мне не случалось бывать там. Было бы оченьжаль проехать мимо, вот так. – И он выразительно щелкнул пальцами. – Я не спешуи могу посмотреть город.
– La Sainte Sophie[2] удивительно красива, – сказаллейтенант Дюбоск, который в жизни не видел этого собора.
Свирепый порыв ветра заставил мужчин поежиться. ЛейтенантДюбоск украдкой бросил взгляд на часы. Без пяти пять – всего пять минут доотхода. Боясь, что гость перехватил этот взгляд, он поспешил заполнить паузу.
– В это время года мало кто путешествует, – сказал он,оглядев окна спального вагона.
– Вы, пожалуй, правы, – поддакнул Пуаро.
– Будем надеяться, что вас не застигнут заносы в Таврскихгорах.
– А такое возможно?
– Вполне. Правда, в этом году бог миловал.
– Что ж, будем надеяться на лучшее, – сказал Пуаро. – Какиесводки погоды из Европы, плохие?
– Очень. На Балканах выпало много снега.
– В Германии, как мне говорили, тоже.
– Eh bien,[3] – чувствуя, что надвигается новая пауза,поспешно сказал лейтенант Дюбоск, – завтра вечером в семь сорок вы будете вКонстантинополе.
– Да, – сказал мсье Пуаро и, из последних сил стараясьподдержать разговор, добавил: – Мне рассказывали, что Святая София поразительнокрасива.
– Видимо, просто великолепна.
В одном из купе поднялась шторка, и в окно выглянула молодаяженщина.
– Ну что ж.
С тех самых пор, как Мэри Дебенхэм выехала в прошлый четвергиз Багдада, она почти не спала. Не спала ни в поезде до Киркука, ни в комнатахотдыха пассажиров в Мосуле; не удалось ей выспаться и прошлой ночью в поезде. Итеперь, устав лежать без сна в душном, жарко натопленном купе, она поднялась ивыглянула в окно.
Это скорее всего Алеппо. Смотреть тут, конечно, не на что.Длинный, плохо освещенный перрон; где-то неподалеку яростно бранятсяпо-арабски. Двое мужчин под окном говорят по-французски. Один – французскийофицер, другой – человечек с огромными усами. Губы ее тронула легкая улыбка.Это ж надо так закутаться! Должно быть, в Алеппо очень холодно! Вот почему впоезде так безбожно топят. Она попыталась опустить окно пониже, но оно неподдавалось.
Проводник спального вагона подошел к мужчинам.
– Поезд отправляется, – сказал он. – Мсье пора в вагон.
Человечек снял шляпу. Ну и голова – ни дать ни взять яйцо!И, несмотря на одолевавшие ее заботы, Мэри Дебенхэм улыбнулась. Потешныйчеловечек! Таких коротышек обычно никто не принимает всерьез. Лейтенант Дюбоскпроизнес прощальную речь. Он подготовил ее заранее и приберегал до последнегомомента. Речь продуманную и блистательную.
Не желая уступить ему, Пуаро отвечал в том же духе.
– En voiture, – сказал проводник.
Всем своим видом показывая, как ему жаль расставаться слейтенантом, Пуаро поднялся в вагон. Проводник последовал за ним. Пуаро помахалрукой, лейтенант отдал честь. Поезд, неистово рванув, медленно покатил порельсам.
– Enfin,[4] – пробормотал Эркюль Пуаро.
– Брр… – поежился лейтенант Дюбоск – он только сейчаспочувствовал, как продрог.
