Разумеется, Альвару дал показания под присягой, то же сделал и дон Хиль. После чего их отпустили по домам, не удостоив каких-нибудь объяснений. На следующий день король Педру Первый в сопровождении небольшой свиты выехал в Коимбр.
Педру и раньше не любил засиживаться на одном месте. И несмотря на то что уже шестой год носил траур по Инес, он не отказывал себе в удовольствии вдруг перебраться в другой город, отправиться послушать какого-нибудь известного проповедника или открыть бал и выступить на турнире в гостях у одного из своих подданных. Так что мы не особенно удивились отъезду его величества.
Прошло еще немного времени, и в Лиссабон пришел приказ готовиться к приезду новой королевы. Эта радостная новость повергла нас всех в состояние восторга и одновременно с тем глубочайшего удивления.
Еще бы! Говорят, что в замке есть уши. Но я абсолютно уверена, что в замке есть и глаза, видящие вас в самых неподходящих для этого местах, и нос, чуящий за версту запах интриг. У замка есть длинные руки, которые могут достать человека где угодно, с неизменным проворством вернуть и беглецов, и любовников, желающих уединиться в заштатных гостиницах. Утроба замка всегда бурлит и словно разговаривает сама с собой, без устали перемалывая косточки замковым пленникам. И, наконец, самое главное – это мозг замка. Его память сродни памяти древних великанов. Замок помнит все: мельчайшие подробности разговоров служанок, оттенок в одежде фрейлины, породу не прожившей и дня собачонки…
Тем удивительнее было вдруг узнать, что король желает жениться. Король – самая заметная фигура в шахматной партии замка, а о том, кто его избранница и наша будущая королева, почему-то никто ничего не знает!
Наверное, больше других сокрушался по поводу своего неведения Альвару, который уже привык считать себя правой рукой короля и думал, что тот доверяет ему как самому себе. Граф и правда был безоговорочно предан Педру и теперь не знал, следует ли показать, что он обижен невниманием и недоверием своего сеньора, или откровенно восхититься его способности не выставлять на всеобщее обозрение свою личную жизнь.
В ожидании приезда невесты короля придворные делали ставки на то, кого же избрал его величество. Не было никакого сомнения, что речь идет не об иностранной принцессе. Потому что переговорами с иноземными дворами занималось министерство иностранных дел, а от него секреты уже кругами распространялись по всему городу, по всей стране.
Всем была известна знаменитая фраза над входом в это министерство в Лиссабоне: «Не рассказывай другу того, чего не сказал бы врагу. Никто не знает, как долго он будет в числе твоих друзей». Говорили, это изречение появилось после замечательного случая, когда один султан издал весьма странный приказ, запрещавший своим подданным есть то же, что и он.
Как-то раз его министр решил порадовать своего близкого друга и, раздобыв рецепт любимого кушанья султана, велел приготовить лакомство. Поев и попив вволю, гость прямиком отправился к султану. Он сообщил, что приказ нарушен, и подробно описал весь пир и обстоятельства, при которых ему довелось испробовать запретного кушанья. Султан поблагодарил доносчика за верноподданичество, а провинившемуся министру велел передать свое неудовольствие от того, что тот плохо разбирается в людях, если доверяет предателю.
Несмотря на то что этот миф растолковывался будущим чиновникам при поступлении на службу в министерство, все знали, что министерство иностранных дел – самая ненадежная контора во всей Португалии. Так что, если бы имя будущей королевы знали в министерстве иностранных дел – его бы знали в стране все, вплоть до последнего носильщика или собирателя ракушек.
Мнения резко разделились. Кто-то выдвинул предположение, что избранницей короля суждено стать дочери министра финансов. Кто-то считал, что это дочь гранда из Фару, у которого король останавливался во время сезона охоты и открывал устроенный там в честь первого фазана бал. Были мнения, что Педру позарился на жену одного из своих офицеров, – та, по слухам, несколько раз оставалась с королем наедине. Громче и чаще всех звучала версия, что король выбрал себе жену в Коимбре, иначе зачем же он туда отправился?
Были заключены пари, но, вопреки всему, никто так и не догадался, кем же была таинственная невеста Педру, а значит, никто и не выиграл заклада.
Глава двадцать пятая. В ожидании королевы
Меж тем минуло веселое Рождество, и от короля пришло письмо, сообщавшее о том, что он вернется в Лиссабон вместе с будущей королевой и венчание ее на царство состоится седьмого января.
Услышав эту роковую дату, я похолодела, а Альвару поперхнулся жареным мясом, которое с аппетитом ел во время чтения письма.
– Почему Педру желает венчаться именно в этот день? – спросил он, выгнав из столовой посыльного и прислуживавших нам слуг. – Почему в день смерти Инес? – взгляд его при этом сделался как у затравленного зверя.
Я молчала, не зная, что и сказать. Нельзя было упрекнуть Педру в бесчувственности или потери любви к незабвенной возлюбленной. Но даже если это было бы и так, какой же человек назначает венчание на день траура?! А все знали, как Педру верил в приметы.
Меж тем город готовился к радостному событию, в то время как мы сидели в нашем доме, не зная, чего ожидать.
Предчувствуя недоброе, Альвару сказался больным и беспомощно сочинял речь, которой должен был поздравить своего сюзерена. Однако все его радостные фразы казались тусклыми и казенными на фоне страшной даты, а все пожелания в честь невесты короля, так или иначе кружились вокруг мертвой Инес. Та вдруг словно восстала из гроба и, явившись в нашу гостиную, спальню, оружейную, конюшню и даже комнаты слуг, назло смерти жила вместе с нами.
Мы думали об Инес, когда за какой-нибудь надобностью отправлялись на черную лестницу – вместе с детьми Инес и Педру я спасалась темными коридорами. Вспоминали об Инес в церкви – именно в церкви она была зарублена. Видели Инес в конюшне рядом с нашими лучшими скакунами – она любила ездить верхом. В купальне она возлежала в облаках горячего пара, а на кухне – умело и вкусно готовила, в отличие от многих дам. И в карете тоже рядом была Инес. Инес сидела на моем любимом балконе, поднималась по парадной лестнице…
Вдруг с удивлением и ужасом я обнаружила, что все наши гобелены, которыми я так гордилась прежде, были посвящены ей. В одной из богинь на них явственно угадывались ее светлые волосы, на другом гобелене был выписан ее профиль с совершенно прямым точеным носом. Там, где изображались только мужчины, Инес все равно подразумевалась – то как причина военного конфликта, то как дама, дожидающаяся своего возлюбленного из крестового похода.
В общем, и я, и Альвару тайно и явно бредили Инес, звали Инес, ждали.
И она пришла!
Известие это принес сам Альвару после встречи с королем, для которого он готовил свою торжественную речь.
– Я видел Инес! – сказал граф, ворвавшись в гостиную, где мы с дочерью Хулией в тот момент играли в карты, после чего рухнул в обморок прямо на пороге.
