— И предупреди его, чтобы был осторожен, — напомнил Седой. — Залетные понятий не соблюдают, от них любой подляны ожидать можно. А насчет невесты своей ты прав. Не скажу, что мне до нее есть дело, я к ментам сроду симпатии не питал, но если эти махновцы на нее как следует наедут, у тебя могут возникнуть серьезные проблемы.
Дима кивнул, соглашаясь. Америки Седой, конечно, не открыл, они оба это понимали, но заботу проявил, участие.
— Спасибо.
— Ты паренек правильный. Процент, положенный братве, откидываешь, хотя мог бы отцом прикрыться. Так что приходи, если от меня какая помощь понадобится.
— Спасибо, учту. Всего доброго.
— И тебе.
Дима вышел из дома, пересек узкий дворик, толкнул калитку, скинув ржавый крючок, и оказался на улице. Устроившись в салоне «БМВ», он запустил двигатель и, нажав на газ, достал из кармана мобильный. Набрал номер отца, выслушал стандартное «не отвечает или недоступен», чертыхнулся и набрал новый номер.
— Боксер? Привет, это Дима.
— Привет, случилось что?
— Со мной все в порядке. До отца дозвониться не могу.
— Они с Пестрым укатили куда-то. Давно, с час уже. Передать что-нибудь?
— Пусть перезвонит, как появится.
— Базара нет, Дима.
— Спасибо.
Обогнув половину кольца, «БМВ» свернул на трассу. Дима ехал в «Царь-град».
* * *
— Слышь, Челн, эти тачки не годятся, — Витя-Черепаха хлопнул ладонью по глянцевому крылу «Паджеро». — Больно приметные. Лучше чего-нибудь попроще взять.
Разговор происходил в мастерской автосервиса «Samwell», стоящего неподалеку от коттеджного городка, в котором проживал Кроха. Заведение принадлежало структуре Крохи, хотя и было оформлено на подставное лицо. Весь доход от мастерской шел тому самому «подставному лицу», улыбчивому армянину Самвелу, мастеру на все руки и неплохому хозяйственнику.
Крохина структура пользовалась сервисом как вполне безопасным отстойником для «боевых» экипажей, перевалочным пунктом и оружейным складом.
Челнок кивнул. Он и сам думал о том же. Как ни притягательны «мерины» и «БМВ», но для скрытных операций они не годятся. Их видно за версту. Тут ведь не Москва, дорогих иномарок немного, а Литого наверняка схватятся скоро и по хорошим тачкам на них выйдут. Если человека нужно взять тихо, то лучше всего использовать тачки неприметные, отечественные, каких в городе много.
— Сэм, — Челнок вышел в главную мастерскую. — Что тут у тебя есть?
Он оглядел зал. Две иномарки — «Дэу» и «Киа» — дешевка, да и ненадежные. Встанут в самый неподходящий момент где-нибудь посреди трассы. «Волга» черная у стены. «Шестерка» бежевая с дырявым, проеденным ржавчиной крылом. Сойдет. Они же не покупать их собрались, на час взять.
— Вот эти две на ходу у тебя? — Самвел кивнул. — Мы возьмем на пару часов.
— Только недолго. За «Волгой» хозяин сегодня приедет. К трем обещал быть.
Самвел и поспорил бы, да с кем спорить? Бесполезно.
— Не волнуйся, Сэм, вернем в лучшем виде. И не заметишь, что брали. — Челнок достал из кармана стодолларовую купюру, протянул хозяину. — Скажи своим парням, пусть подгонят на задний двор.
— Сейчас сделают, — улыбнулся Самвел, пряча купюру в карман неторопливо, с достоинством.
Через пару минут обе машины стояли на заднем дворе, Крохины бойцы стаскивали в багажники «стволы». Приготовления заняли совсем немного времени.
— Значит, так, братва, — напутствовал пехотинцев Челнок, прежде чем те расселись по машинам. — Работаем быстро, тихо, спокойно. Подъехали, зашли, взяли Литого под жабры, вышли, уехали. Без суеты и лишних криков. Стрелять только при крайней необходимости. Всем все ясно? Вопросы? — Челнок оглядел пацанов. Лица спокойные, у некоторых даже безразличные. А чего суетиться-то? Дело несложное. — Тогда по коням.
Захлопали дверцы. Четверо во главе с Витей-Черепахой забрались в «шестерку», пятеро — среди них Челнок — заняли «Волгу». «Жигули» специально загрузили поменьше, поскольку у «Волги» движок мощнее.
Машины выкатились из гаража. Один из самвеловских парней проворно закрыл за ними ворота.
* * *
Подъезд выглядел бы безжизненным, если бы не пятнистая серо-белая кошка, сидящая на усыпанном пеплом подоконнике пролетом выше. Кошка старательно вылизывалась, косясь настороженно на топчущихся внизу людей.
— Знаешь, что я тебе скажу, Гриша, — задумчиво произнес Лемехов, нажимая в шестой раз на звонок. — Не нравится мне все это. Соовсем не нравится.
За дверью прокатился перезвон колокольчиков, а затем наступила тишина.
— А мне нравится, думаешь? — Панкратов моргал красными после бессонной ночи глазами, но старался держаться бодро. — Может, давай я сбегаю в ГУВД звякну? Там, на углу, автомат вроде есть? Может, она появилась уже, а?
— Звякни, Гриша, звякни. — Лемехов нажал кнопку звонка соседней двери.
Открыл здоровый, бритый наголо малый в тельняшке и трениках, жующий бутерброд с колбасой размером с рояль.
— Че надо? — спросил малый, чавкая набитым ртом.
— Хорошо живешь, — кивая на бутерброд, пробормотал Лемехов.
— Чего?
— Питаешься, говорю, отменно, — пояснил громче оперативник.
— Не понял? Тебе че надо, козел?
— Соседку свою давно видел?
Малый дожевал, откусил еще один кусок, мотнул головой.
— А тебе-то че?
— Раз спрашиваю, значит, надо.
Малый внимательно посмотрел на Лемехова, похоже, прикидывая, а не врезать ли тому по лбу, наткнулся на жесткий, явно недобрый взгляд, шмыгнул носом.
— Какую? Эту, ментовку, что ль? Вчера видел, — и вновь впился зубами в бутерброд.
— Шум, может, какой-нибудь ночью слышал? Крики, топот?
Малый подумал, активно работая челюстями, тряхнул головой.
— А я чего, слушаю, что ль?
Лемехов вздохнул, постучал ладонью по панельной стене.
— Ты припомни, братан. Припомни, постарайся, пока я не разозлился. — И вдруг цепким движением схватил здоровяка за глотку, стиснул пальцами кадык, да так, что физиономия молодца моментально приобрела пунцово-синюшный оттенок.
Конечно, непедагогичный поступок, можно было бы и корочки показать, но есть такая порода людей, на которых документы производят впечатление только после проведенной предварительно тщательной «физподготовки». Малый относился как раз к их числу. Такие уважают силу больше, чем что бы то ни было. Даже больше, чем деньги.
Лемехов не стал терять времени.
Глаза у здоровяка полезли из орбит, рот открылся. На рубашку оперативника посыпалась прослюнявленная каша из недожеванного хлеба с колбасой. Язык у малого сам собой вывесился до подбородка. Бутерброд шлепнулся на пол, колбасой вниз, разумеется.
