Кошка тут же метнулась к нему, ухватила добычу и длинными прыжками метнулась вниз по лестнице.
Оперативник не стал лютовать, тряхнул здоровяка для надежности пару раз и отпустил. Тот закашлялся, ухватился за косяк левой рукой, а правой — за шею.
— Ты че, дурак, что ль? — просипел он, жадно ловя воздух. — Чуть не задушил.
— Я знаю, — ответил оперативник. — Ну что, вспомнил?
— Да не было ничего такого. — Малый снова закашлялся и пояснил испуганно: — Дверь тока ночью хлопала два раза, а так не.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Лемехов. — Иди, доедай. А в следующий раз за базаром следи. Понимающие люди за «козла» тебе нос на задницу натянут.
Малый поспешно тряхнул головой и захлопнул дверь с пушечным грохотом. Аж побелка с потолка посыпалась.
Лемехов вздохнул, начал спускаться на первый этаж. Аккурат между первым и вторым этажами он и встретился с Панкратовым, который летел вверх, перепрыгивая разом через две ступеньки.
При этом у Панкратова было такое лицо, что Лемехов сразу сообразил: есть новости, и не самые приятные.
— Что? — спросил он, останавливаясь.
Панкратов, отдуваясь, ухватился за перила.
— Машину нашли. — По глазам его было видно, что новость не главная и не самая худшая. «Бомбу» Гриша держит в заначке. — На Летчика Бабушкина, там, где с трассы на аэропорт поворот. У парикмахерской. Ключи в замке, дверцы не заперты.
— Та-ак, — протянул Лемехов. — Следы борьбы в салоне?
— Трудно сказать. Чехлы на заднем сиденье смяты, а так вроде больше ничего. Во всяком случае, мне так дежурный сказал. Фу-у, — Панкратов перевел дух.
— Это все? Или еще что-нибудь есть? Да говори, Гриша, что ты, как врач в поликлинике, по чайной ложке выдаешь.
— Тот труп в подлеске. Мужик, лет сорока. В кармане удостоверение сотрудника МУРа.
— Погоди, Гриша. МУРа, в смысле…
— Ну, московской «уголовки». Три пулевых. А рядом пистолет. «Пээмка».
Лемехов коротко выругался. Труп московского мента в их городе — не просто ЧП. Это колоссальное ЧП, чреватое колоссальными же неприятностями. И, поскольку мент московский, заниматься этим случаем придется им. Если бы его нашли чуть дальше, всего на километр-другой, там уже была бы юрисдикция областных… Так нет! И чего этому московскому менту здесь понадобилось? Вот зараза.
— Номер сточен, само собой, — утвердительно кивнул Лемехов.
— Да нет, Тох. В том-то и дело, что нет.
— Ну, слава богу. Хоть в чем-то повезло. «Ствол» пробили? Хотя… не успели еще, конечно, — пробормотал он.
— И пробивать не пришлось. «ПМ» этот по нашей оружейке проходит.
— Чего-о? — у Лемехова глаза полезли на лоб.
— Катин это «ствол», Тох, — закончил Панкратов.
— Погоди, это в том смысле, что… Ну да, понятно. Кто-то заставил Катерину вылезти из машины, забрал «ствол», а потом завалил из него этого мужика в подлеске, — быстро выстроил версию Лемехов.
— Я тоже так думаю, — согласился Панкратов. — Но неприятностей теперь будет… Степаныч приказал всем, не задействованным в плановых мероприятиях, явиться пред его ясны очи. На внеплановое совещание.
— А у нас какое мероприятие, интересно? Подшефное?
С полминуты на лестнице висела пауза, затем Панкратов поинтересовался:
— Так что, я не понял, не поедем, что ли?
— Поедем, конечно, — вздохнул тяжко Лемехов. — Куда мы денемся? Заодно поподробнее все выясним.
— Так мы же вроде собирались на задержание…
— Успеется.
* * *
Припарковав машину на стоянке мотеля, он вошел через главный вход и остановился посреди холла.
Дима не сомневался, охрана быстро установит его личность и доложит Маниле, что он здесь. Манила появился через пару минут. Несмотря на утреннее происшествие, выглядел он улыбчивым и вполне бодрым.
— Здравствуй, Дима, — произнес он, подходя. — Каким ветром?
— Здравствуй, Манила. Поговорить нужно.
Манила несколько секунд смотрел на него, затем кивнул;
— Ну, раз нужно, пойдем поговорим.
Они пересекли холл, вызвали лифт.
— А отец где?
— По делам уехал.
— Я бы на его месте поостерегся, — пробормотал Манила. — Чревато.
— Ему виднее, — ответил Дима.
Они поднялись на третий этаж, вошли в «штабной» номер. Манила указал на кресло.
— Садись. Заказать что-нибудь?
Дима покачал головой.
— Не стоит. Я ненадолго.
— Как скажешь. — Манила присел, достал сигарету, закурил.
— С чем приехал, Дима?
— Я знаю, кто слил Ляпу.
Манила настороженно взглянул на него, затем принялся чертить на столе абстрактные узоры.
— Кто?
— Седой, — твердо ответил Дима.
— Хм, — Манила затянулся, стряхнул пепел. — Ответить за базар сможешь?
— Отвечу, — кивнул Дима. — Я только что был у него.
— И что?
— Седой не живет дома. Там пыль повсюду. Ее вытирают изредка, но без особого старания. На стуле стопка газет — среди них одна повторяется дважды и еще одна трижды. Очки в подходящей оправе, но уменьшающие, а у Седого дальнозоркость, его линзы увеличивают. Часы на стене сломаны. Механизм работает, но минутная стрелка не двигается. Седой там не живет, хотя и пытается делать вид. Чайник горячий принес, поставил на скатерть, а она пластиковая, китайская, «поплыла» сразу. Седой к собственному дому даже не привык. У ворот следы машины, совсем свежие. Дождь недавно прошел, они в грязи отпечатались хорошо.
— Положим, Седой там действительно не живет. И что с того? — спросил Манила. — Как это связано с Ляпой?
— Это никак. Но Седой — лжет. У одного из твоих людей есть «девятка» цвета «мокрый асфальт» с металлическим отливом.
Манила пожал плечами.
— Наверное, есть, раз ты говоришь. У меня полно забот и без того, чтобы следить, кто из моих пехотинцев на какой машине ездит.
— На такой машине сегодня утром какие-то люди похитили Катю.
— Кто такая эта Катя?
— Моя невеста.
— Погоди, Дима, — Манила поднял руку. Глаза его сразу стали холодными и острыми. — Это что, предъява?
— Нет, — покачал головой Дима. — Если бы я собирался выкатывать предъяву, явился бы не один, а с толпой пехотинцев. А вот Седой и люди, которые за ним стоят, рассчитывали именно на это. На то, что я выкачу тебе предъяву и мы сцепимся, как дикие псы, перегрызем друг другу глотки, а они добьют тех, кто уцелеет.
