– Конечно, хотел, Иван Андреевич, – как ребенка успокаивал его седой зэк. – Пойдемте отсюда.
– Куда?
– В тепло, на ТЭЦ.
– Мы оставим это так? – Неверов указал пистолетом на два трупа.
– Да. Пусть гадают, что здесь произошло.
Придерживая лейтенанта НКВД, седой завел его на ТЭЦ. В холле было темно, разбитая лампа валялась на полу. Со стола дежурного вохра стекала тонкая струйка крови, Сам охранник лежал на животе.
– А мальчишку-то за что? – совершенно обессилев, проговорил Неверов.
– Свидетель, – ответил седой зэк, усаживая лейтенанта на стул.
– Мне надо позвонить.
– Иван Андреевич, вас искали по всему лагерю, как вам вообще удалось дожить до вечера? – спросил седой, показывая перерезанную телефонную трубку.
– Залез в трубу. Знаете, большая такая железная труба, вмерзла у входа в лагерь? Сидел в ней весь день. Спал даже, кажется. Ночью пошел на ТЭЦ, – рассказывал Неверов, будто не о себе, глядя, как кровь капля за каплей падает со стола. – А вы кто такой?
– Меня послали вас убить, Иван Андреевич.
– И вы убьете? – глухо спросил Неверов.
– Нет, и не в моих интересах, чтобы это случилось в ближайшее время.
– Вы поможете мне выбраться?
– Это не в моих силах. Я – обычный заключенный, из лагеря меня не выпустят, а вас – тем более, – ответил седой, перекладывая какие-то вещи из фуфайки в карманы брюк.
– И что делать?
– Я на один день стану лейтенантом НКВД Иваном Неверовым, а вы станете номером 968848 – зэком, чье личное дело потерялось. – Зэк снял фуфайку с номером и бросил ее лейтенанту.
– Почему я должен вам верить? А если вы меня обманете, если навсегда бросите в лагере? Если сдадите Чернецову? – Неверов поднял пистолет и направил в грудь седого зэка.
– Пуля у вас была только одна, Иван Андреевич, и вы ее использовали. Хотите, я прямо здесь избавлю вас от всех сомнений? – Седой показал Неверову закрытую бритву на ладони. – Нет? Тогда давайте переодеваться.
Форма лейтенанта была ему немного мала. Неверов в безразмерной фуфайке со ссадинами на небритом лице выглядел натуральным лагерником. Дед довел лейтенанта до грузовика и велел забраться в кузов. Миша поднял брови, увидев новый костюм седого зэка, но тот только покачал головой в ответ.
– В лагерь.
Седой остановил машину и попросил Мишу подождать. Он повел Неверова вокруг разных бараков, стараясь не попадать в желтые лужи фонарного света. И наконец остановился у шестьдесят третьей палатки.
– Пришли, номер 968848, вот тут вы теперь живете, там есть свободные нары.
– Меня же завтра найдут, что вы выиграете?
– Чем дольше вы, номер 968848, продержитесь в новой роли, тем лучше и для вас, и для меня. Вы можете довериться зэкам – они вас сдадут Берензону, и вас убьют. Вы можете позвать вохров – они отведут вас к Маркову, и вас убьют. Вы захотите обратиться в политотдел – Серов, не задумываясь, обменяет вас на Зою, и вас убьют. Шансов у вас немного, Иван Андреевич, но надежда есть всегда. Советую, когда вас обнаружат, говорить, что я все расскажу в Москве. Это на какое-то время вас спасет.
– А вы расскажете? – Неверов смотрел на зэка во все глаза.
– Нет.
– Но ведь это не только ради меня, это ради справедливости.
– Хотите справедливости? Берите.
Седой бросил Неверову бритву и, отдав честь, скрылся за углом ближайшего барака.
В одежде лейтенанта НКВД было холодней, чем в привычной фуфайке. Он остановился под одиноким фонарем, закурил и прислушался к тишине.
– Куда теперь? – спросил Миша, когда зэк, сделав крюк, вышел с другой стороны.
– К Берензону.
Машина не спеша ехала через лагерь. Свет фар отражался от снега, и в кабине было почти светло. Седой зэк надел перчатки Зимонина, скрыв обветренные руки. Грузовик остановился у шлагбаума на выезде из лагеря.
– К Берензону, – привычно бросил Миша дежурившему вохру.
– Выходите из машины, – снимая винтовку с плеча, неуверенно сказал охранник.
– Чего? – удивился водитель.
– Капитан Марков велел всех незнакомых на выезде из лагеря останавливать, а твоего пассажира я не узнаю.
– Все в порядке, – бросил Мише седой зэк, спрыгивая из кабины. – Как фамилия, рядовой?
– Кузнецов, товарищ лейтенант.
– Значит, рядовой Кузнецов, незнакомых останавливаете только по особому приказу?
– Так точно, товарищ лейтенант. – Под строгим взглядом седого зэка вохр встал по стойке «смирно».
– А в другие дни проезжай кто хочет? Такие у вас порядки в Безымянлаге? Слышал про проверку из Москвы?
– Так точно, товарищ лейтенант.
– Не прошел ты проверку, ясно? Телефон в будке есть?
– Так точно, товарищ лейтенант.
– Иди, звони своему капитану, сообщи, что он разжалован.
– Не могу, товарищ лейтенант, не уполномочен.
– Тогда скажи номер Маркова, я сам ему сообщу.
Испуганный вохр отчеканил цифры. Седой зашел в будку и, набрав четыре ноля, начал орать на воображаемого Маркова, потом бросил трубку и, пройдя мимо стоявшего навытяжку охранника, залез в кабину.
Миша улыбнулся разыгранному спектаклю и, медленно проехав за шлагбаум, повернулся к седому зэку.
– Смотри, запомнит тебя в лицо, потом хреново тебе, Дед, придется.
– У Берензона не останавливаемся, едем в Куйбышев, – закуривая папиросу, ответил седой.
– Чего? Не, Дед, я тебе побег устраивать не буду.
– Ты не понял, Миша, ты не мне побег устраиваешь, а себе. После того как утром обнаружат трупы, после всего, что ты видел, тебе недолго живым ходить. – Седой протянул прикуренную папиросу улыбавшемуся водителю. – Не переживай, нас бы все равно после Неверова убили, а деньгами я с тобой поделюсь.
Водитель в молчании докурил и остановился у четырехэтажки.
– Нет, Дед, это ты не понял. Я работаю на Берензона. Он меня не просто так с тобой посылал. Поднимайся, если сдашь ему сейчас Неверова, может, еще поживешь.
– В Куйбышев, Миша, в Куйбышев, – ткнув пистолет «ТК» в бок водителя, сказал седой.
– Приговор ты себе подписал, Дед, – заводя мотор, вздохнул шофер и погнал грузовик.
После вчерашнего снегопада снова холодало, ветер гнал снег по обе стороны дороги. Автомобиль поднимался вверх в коридоре темных деревьев, огни лагеря исчезли в зеркалах.
– От чего сбегаешь? Тебе ж неплохо здесь живется. Берензон умеет отблагодарить. Знаешь, сколько я заработал за то, что Чащина зарезал? – медленно говорил Миша. – Что ты на меня так смотришь? Сам чем лучше? Хорька станком убил, сварщика сдал… Я знаю, я Снегирю бочку вез. А сегодня, думаешь, я спал? Ты мог Зимонина спасти, но ты ж Витю не остановил, свою жопу прикрывать вернулся. Так что не суди, Дед. Безымянка никого так просто не отпускает, место такое.
