Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Нет он не выглядел смешным; скорее — жалким; он олицетворял собой все предыдущие жертвы Большой Затеи.
Но в конце концов затеи толкают мир вперед, так что дело это почетное.
И, кроме всего, это был порядочный человек.
Джозеф Конрад
I
«Что, если извечная пропасть, отделяющая, по мнению некоторых, человека Запада от человека Востока, не более чем мираж? Вдруг это всего лишь ходячий образ, пикантное выражение, коварно принявшее вид непреложной истины? Что, если в этой войне необходимость „сохранить лицо“ подчинила себе как британцев, так и японцев? Что, если именно она безотчетно вершила поступками тех и других, с жестокой неотвратимостью направляя шаги многих народов? Что, если внешнее противоборство воюющих было, по сути, выражением одних и тех же порывов? И разве не мог японский полковник Сайто подчиняться тому же велению души, что и его пленник — полковник Никольсон?»
Такими вопросами задавался майор медицинской службы Клиптон, живший в лагере для военнопленных на берегу реки Квай. Бок о бок с ним там находились еще пятьсот человек из числа шестидесяти тысяч англичан, австралийцев, голландцев и американцев, согнанных японцами в эту глушь. Разбитые на несколько групп, пленные прокладывали сквозь джунгли Виры и Таиланда железную дорогу, которой предстояло связать побережье Бенгальского залива с Бангкоком и Сингапуром.
Порою Клиптон утвердительно отвечал на свои вопросы, хотя окружавшая действительность не давала особых для этого оснований. В частности, неясно было, как расценивать в этом смысле зуботычины, удары прикладом и прочие угрожающие выпады японской стороны, равно как и массивные проявления чисто британского высокомерия и превосходства — излюбленное оружие полковника Никольсона? Клиптону не оставалось ничего иного, как признать правоту ходячих представлений.
* * *
Уважение, которое полковник Никольсон питал к дисциплине, можно было бы проиллюстрировать множеством примеров из его прошлой службы в Азии и Африке. Но особенно ярко оно проявилось во время капитуляции союзных войск, последовавшей за вторжением японцев в Малайю и падением Сингапура в 1942 году.
Когда главное командование отдало приказ сложить оружие, а группа молодых офицеров решила на свой страх и риск пробиваться к побережью, чтобы добыть там какую-нибудь посудину и плыть в Нидерландскую Индию, полковник Никольсон, воздав должное их мужеству и отваге, категорически воспротивился этому намерению.
Вначале он пытался разубедить их. Подобная попытка, втолковывал он им, полностью противоречит полученному приказу. С момента подписания главнокомандующим акта о капитуляции всех союзных войск в Малайе бегство подданного его величества явилось бы грубейшим нарушением дисциплины. Лично он видел одну-единственную возможность: ждать на месте появления кого-либо из старых японских офицеров, уполномоченных принять сдачу его полка и нескольких сотен солдат из других частей, уцелевших после ожесточенных боев в последние недели.
— Какой пример мы подадим солдатам, если станем уклоняться от своих обязанностей! — корил полковник молодых офицеров.
При этим он смотрел на собеседников пронзительным взором, появлявшимся у него в трудные минуты. В обычное время его глаза отливали лазурной синевой Индийского океана при тихой погоде, а всегда спокойное лицо подтверждало уравновешенность характера. Он носил светлые с рыжинкой усы в подражание непоколебимым героям литературы, а розовая кожа красноречиво свидетельствовала о том, что сердце в груди полковника работает без перебоев, равномерно прогоняя кровь по всему телу. Клиптон, наблюдавший за ним в течение всей кампании, не уставал удивляться этому живому воплощению типичного британского офицера колониальных войск.
Полковник категорически приказал всем офицерам, унтер-офицерам и солдатам ждать на месте прихода японцев. Сдача в плен была санкционирована главнокомандующим, а значит, ее не следовало воспринимать как унижение. Всю тяжесть ответственности за полк он примет на свои плечи.
Большинство офицеров склонилось перед авторитетом. Личная храбрость полковника не давала повода усмотреть в его поведении ничего, кроме стремления исполнить свой долг. Несколько человек все же решили уйти в джунгли. Полковник Никольсон с сожалением приказал их считать дезертирами. Оставшиеся ждали прихода японцев.
В преддверии церемонии полковник, мысленно перебрав несколько вариантов, решил со сдержанным достоинством вручить полковнику армии противника, который явится принять капитуляцию, свой пистолет, как бы символизируя этим сдачу на милость победителя. Он несколько раз прорепетировал этот жест и теперь был уверен, что сумеет легко отстегнуть от пояса кобуру. Никольсон облачился в свой лучший мундир и потребовал от подчиненных привести себя в порядок. После этого велел офицерам построить полк и самолично проверил равнение рядов.
* * *
Первыми появились солдаты, не говорившие ни на одном из цивилизованных языков. Полковник Никольсон не двинулся с места. За ними подъехал на грузовике унтер-офицер и сделал англичанам знак сложить в кузов оружие.
Полковник запретил выходить из строя. Он заявил, что хочет видеть старшего офицера. Но офицеров не было, ни старшего, ни младшего; к тому же японцы не понимали, чего от них хотят. Они озлились. Солдаты угрожающе вскинули автоматы, а унтер-офицер что-то хрипло прокричал, указывая на строй. Полковник приказал всем оставаться на месте, невозмутимо повторил свое требование. Англичане беспокойно косились на Никольсона; Клиптон подумал про себя, что полковник вполне способен положить их на месте в угоду принципу. Но в этот момент подъехала машина с японскими офицерами. На одном были майорские знаки различия. За неимением лучшего полковник Никольсон решил сдаваться ему. Он скомандовал полку «Смирно!». Откозырял по всем правилам майору и, отстегнув от пояса кобуру с револьвером, исполненным достоинства жестом протянул.
При виде такого подарка майор отпрянул; потом, похоже, смутился и, чтобы скрыть это, грубо захохотал. Свита тут же подхватила смех. Полковник Никольсон пожал плечами и надменно выпрямился. Коротким кивком он велел солдатам грузить оружие в кузов.
* * *
В лагере для военнопленных под Сингапуром полковник Никольсон упорно сохранял англосаксонскую выдержку перед лицом бестолковых действий победителей. Находившийся при нем Клиптон уже тогда спрашивал, что делать — благодарить или ругать его за это.
Так, в силу отданных полковником распоряжений солдаты его полка вели себя лучше и питались хуже остальных. Пленным из других частей удавалось иногда, обманув охрану или при ее содействии, «слямзить», как они говорили, то есть раздобыть, пару банок консервов или чего-нибудь съестного в разбитых бомбами домах сингапурского предместья. Это сильно подкрепляло скудный лагерный рацион. Но полковник Никольсон объявил, что не потерпит у себя мародерства. С помощью офицеров он заклеймил позором подобные случаи, сказав, что английский солдат обязан преподать своим временным победителям наглядный урок безупречности в поведении. Кроме того, он стал проверять исполнение своего приказа, тщательно обыскивая бараки. Беседы о честности, которую обязан блюсти солдат в чужой стране, составляли лишь часть его воспитательной работы.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
