Эндрю
Всегда знал, что Кэмрин – талантливая девчонка. Но откуда вдруг ей известна эта тягучая южная манера говорить, да еще с таким соблазнительным окрасом? Обязательно потом спрошу. А пока надо приниматься за работу.
Прицепляю бейдж, повязываю фартук и беру пластиковую штуку, чем-то похожую на гибкое ведро. В эту емкость я буду сметать все крошки, объедки, бумажные салфетки и прочее, что осталось после ухода посетителей. Работа меня вполне устраивает. Я лишь надеюсь, что в течение этих двух часов Джерман не будет висеть у меня на хвосте. Вообще же ему бы не мешало познакомиться с каким-нибудь сильным дезодорантом. А то его природный «аромат» как-то не согласуется с обстановкой заведения. Джерман здесь – все равно что флаг хиппи, торчащий из окна особняка стоимостью в четыреста тысяч баксов. Этот бар-ресторан – место чистенькое и аккуратное.
Подхожу к первому опустевшему столику и принимаюсь за дело. Вначале составляю грязные тарелки с остатками еды. Затем достаю из кармана фартука тряпку и вытираю стол, убирая лужицы и сметая все прочее в ведро. После этого поправляю в стойках бутылочки с соусами и специями. Столик готов принять новых посетителей. Действительно, ничего хитрого. А вот у Кэмрин работа посложнее. Но вчера ей хватило часового инструктажа, чтобы все усвоить. Разноси заказы, одаривай мужчин сексапильными улыбочками и собирай щедрые чаевые. Зато ей придется чаще моего сталкиваться с этим вонючим Джерманом и терпеть его шуточки. Я подозреваю в нем извращенца. Надо будет подразнить Кэмрин, взять реванш за то, что она назвала меня крохобором. Посмотрю, как она запоет, если Джермана угораздит щипнуть ее за тощий зад. Пусть выворачивается сама. Мне некогда.
Убираю еще пару столов. На одном лежит пятидолларовая бумажка, на другом – двадцатидолларовая. Направляюсь на кухню, но меня останавливает женская компания, расположившаяся в закутке неподалеку от барной стойки. Их четыре.
– Дорогуша, иди сюда, – подзывает меня женщина постарше. – Примешь наш заказ на выпивку?
– Извините, мэм, но я всего лишь убираю со столов.
Пытаюсь отойти. В разговор вступает другая женщина, симпатичнее первой.
– Держу пари, если мы захотим, чтобы ты был нашим персональным официантом, твое начальство не станет возражать.
У нее блестят глаза. Голова слегка наклонена. И конечно же, я замечаю ее здоровенные сиськи, выпирающие из облегающего топика. Почувствовав это, она намеренно приспускает топик.
– Вы, конечно, можете попросить, – говорю я, улыбаясь и пуская в ход свои чары. – Если босс разрешит, я ваш на весь вечер.
Дамы переглядываются. Между ними происходит что-то вроде беззвучного разговора. Чувствую, добыча у меня на крючке.
Подходит Кэмрин с подносом, уставленным порциями виски. В отдельном стакане – полным-полно свернутых купюр. Интересно, это ее чашка для пожертвований? Или сюда она собирает деньги за выпивку? Я настораживаюсь.
Она с усмешкой смотрит на меня, затем на женщин, потом снова на меня.
– Леди, он вам чем-нибудь не угодил? – тоном хозяйки бара спрашивает она.
Я знаю: она ничуть не ревнует меня к этим теткам. Просто сегодня между нами идет состязание: кто больше заработает на чаевых. По пути сюда мы заключили пари.
– Думаешь, помощник официанта не вправе брать чаевые?
– Уверена, – ответила Кэмрин. – Им это запрещено.
– Раскинь мозгами, – сказал я, тормозя на перекрестке. – Бар, в котором полно женщин. Подвыпивших женщин. Бьюсь об заклад, я получу от них чаевые.
– Ты в этом уверен? – спросила она, покусывая губы.
– Конечно. – Я испытывал прилив самоуверенности, а потому добавил: – Я получу больше чаевых, чем ты.
– Готова заключить с тобой пари. – Кэмрин засмеялась. – Только хорошенько подумай, чтобы потом не выглядеть смешным.
– Значит, по рукам, – ответил я, хотя где-то в глубине души чувствовал: надо было ей сказать, что я просто пошутил.
В машине я тогда промолчал. Пари заключено на таких условиях: если Кэмрин выиграет, я три вечера подряд по часу буду делать ей массаж. Уйма времени. От одних мыслей об этом у меня слабеют руки.
– Нет, лапочка, он очень милый мальчик, – говорит первая женщина.
Она оглядывает меня с ног до головы. Такое ощущение, будто ей хочется меня раздеть и облизать, как леденец. Сидит, подперев рукой подбородок.
– Пусть остается с нами, сколько захочет. Кстати, а где ваш босс?
– Где-то в зале. Он такой… видный мужчина. Вы его сразу узнаете по белой рубашке с эмблемой ресторана. Его зовут Джерман.
– Спасибо, куколка, – говорит женщина и переводит взгляд на меня.
Должен признаться, мне становится страшновато. Чувствуется, эта тетка – заводила в их компании. Нужно ретироваться, пока она не решила, что я и вправду их персональный официант. Здесь мне требуется помощь Кэмрин. Пока она отвлекает теток, я тихонечко исчезну.
– Дорогие леди, желаю вам приятного вечера, – любезно улыбаюсь я и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Мне что-то суют в карман передника. Поднимаю голову. Женская рука уже исчезла, зато ее обладательница облизывает меня голодными похотливыми глазами.
– И тебе тоже, мой сладкий, – говорит она.
Я подмигиваю ей, улыбаюсь остальным трем и неторопливо ухожу. В кухне я опорожняю ведерко в мусорный контейнер, затем лезу в карман и достаю три двадцатидолларовые бумажки.
А что, может, мои шансы выиграть пари не так уж смехотворны.
Спустя два часа…
Пари я проиграл.
– Двести сорок, двести сорок один… двести сорок шесть… двести пятьдесят шесть, – вслух подсчитывает Кэмрин.
Наша короткая смена закончилась.
– Ну а сколько у тебя? – усмехаясь, спрашивает она.
Пытаюсь изобразить искреннее разочарование, но ничего не получается. Достаю деньги, снова медленно их пересчитываю и со вздохом говорю:
– Восемьдесят два доллара.
– Что ж, для помощника официанта совсем неплохо, – улыбается Кэмрин. – Держи и мои.
– Ты отдаешь мне свои чаевые? – удивляюсь я, развязывая тесемки фартука. – Ты освобождаешь меня от пари?
– Ни в коем случае. Это на временное хранение.
За нашими спинами появляется Джерман.
– Ребята, чтобы все было чин чинарем, – растягивая слова, предупреждает он. – Никакого рэпа и этих липких песенок в стиле «Нью эйдж». – Он лихорадочно щелкает пальцами, пытаясь вспомнить название хотя бы одной нежелательной песни. Потом машет рукой. – Словом, здесь вам не «Американский идол»[13].
