— Но ведь там был священник! Мы принесли обеты…
— А он сделал это от чужого имени. Впрочем, пусть этим занимается церковный суд. Итак, продолжайте.
Филиппе потребовалось время, чтобы переварить новости. Она облизнула губы сухим языком.
— Год назад муж вернулся из путешествия. Из деловой поездки, как я думала. Но почему-то он был испуган. Приказал навесить замки на все внутренние двери и держать их всегда закрытыми. Вот когда он сообщил мне, что не является Николасом Уолкотом…
Мод издала визгливый вопль, от которого все вздрогнули. Уинком подарил ей раздосадованный взгляд.
— Он назвал свое настоящее имя?
— Нет…
— Ну а где же тогда сам Николас Уолкот?
У Филиппы вновь хлынули слезы, и она обняла себя за плечи.
— Он мертв. Николас сказал, что встретил настоящего мастера Уолкота несколько лет назад, во время путешествия. И еще он сказал, что они внешне были похожи. А потом Уолкота убили.
— Где?
— В Риме… И ему в голову пришла идея выдать себя за Николаса. Все получилось очень гладко, он просто принял на себя его роль. Дом покидал лишь для поездок за море, и поэтому никто ничего не заподозрил.
— И что вы сделали, узнав правду?
— А что я могла? Я знала, что мы оказались в беде. Было уже поздно что-то делать…
— Но вы же знали, что это незаконно. Отчего не пришли ко мне? — спросил шериф.
— Я боялась и подумать, что может случиться…
— То есть не хотели потерять нагретое местечко, так надо понимать?
— Да! — крикнула она, вскинув голову и по очереди оглядывая каждого из Уолкотов. — А как иначе? Я и так уже многого лишилась. Душевного спокойствия… и даже самой души. Кому захочется вновь вернуться к роли жалкой горничной? Да я бы на все пошла, лишь бы сохранить за собой то положение, которого достигла!
Едва скрывая злорадство, Уинком тут же подловил ее:
— Даже на убийство?
Она прижала кулачок к губам, словно хотела вернуть вылетевшие слова.
— Нет, я никогда никого не убивала. И я не знаю, кто убил Николаса…
— Да как она смеет произносить это имя?! — взвизгнула Мод.
Филиппа вздрогнула. На плечо удала прядь, выбившаяся из тщательно уложенной прически.
— Я не знаю, как иначе его называть.
— Он преступник, — сказал Лайонел. — Так его и зовите.
— Он мертв, — заметил Криспин, стоявший позади всех. — Хотя бы проявите милосердие. К тому же его убили.
— Вот именно! Ее рук дело!
Кларенс вскочил на ноги и указал на Филиппу обвиняющим перстом.
— И что бы это ей дало? — поинтересовался Криспин. — Возможность предстать перед таким вот судилищем?
— А-а, господин умник… — ехидно протянул Лайонел. — Но ведь она не знала, что у Николаса есть братья, которые отлично знают, как он выглядит. Она-то рассчитывала, что станет единственной наследницей.
Презрительная улыбка сползла с лица Криспина. А ведь Лайонел прав. Что, если Филиппа слишком тяготилась этой тайной? Уж во всяком случае, такой мотив для убийства был куда более понятен, нежели некий мифический итальянский синдикат.
Но тут он вспомнил. Почему она не упомянула про реликвию?
— Мы его наследники! — заявил Лайонел и триумфально расправил плечи.
— Хорошо еще, что прозвучало «мы»… — буркнул Кларенс.
Мод встала и положила руки на плечи мужа.
— Так оно и есть. Лайонел и Кларенс — наследники. У нее же никаких прав нет. Осмелюсь добавить, она даже не состояла в законном браке с человеком, с которым жила три года.
— И что теперь с ней делать? — спросил Кларенс.
— Вышвырнуть! — воскликнула Мод. — Мы не потерпим подлых тварей в нашем доме! Эта служанка на все способна, вот помяните мое слово.
— Итак, женщина? — обратился Уинком к Филиппе. — Ты слышала, что сказала твоя госпожа.
Лайонел дернулся было к шерифу, но тот взглядом остановил его на полдороге.
— А вы разве не арестуете ее? — изумился Лайонел. — Она украла деньги Николаса!
— И убила того мужчину, что лежит наверху, — присовокупила Мод.
Насмешливый взгляд Уинкома скользнул по лицу Криспина.
— Ну, арестовать ее?
— Пожалуй, мой господин, — кивнул Криспин и спрятал руки за спину, чтобы не вцепиться шерифу в глотку. — Хотя я бы лично подождал. Тут далеко не все так просто. Позвольте принести вам торжественное обещание, милорд шериф, что я не спущу с нее глаз и буду постоянно сообщать о ее местонахождении. Как бы то ни было, далеко она не уйдет.
— Надо думать, — фыркнул шериф. — Ну хорошо. Итак, Криспин, сейчас вы за нее в ответе. Если я приму решение ее арестовать, а она исчезнет, тогда вам висеть вместо нее. От этого все только выиграют. — Он шлепнул ладонью по рукояти меча. — Впрочем, мне нужен залог, чтобы передать ее вам на поруки.
Филиппа закивала, не спуская глаз с Криспина. Он знал, что нужная для этого сумма должна быть весьма приличной. Кроме того, он знал, что не так давно она заплатила ему полновесным мешочком монет и скорее всего в ее собственном кошеле сейчас пусто.
Медленно, с большой неохотой Криспин опустил руку к поясу и вытащил мешочек. «Легко нажито, легко и прожито…»
— Этого хватит?
Шериф прикинул вес на ладони, улыбнулся:
— О, Криспин! Вы сегодня в ударе.
Задержав напоследок взгляд на лицах каждого из присутствующих, он сунул мешочек в карман, повернулся и покинул гостиную.
Едва шериф скрылся за дверью, все Уолкоты, словно сговорившись, отошли подальше от Филиппы: армия, занимающая оборонительный рубеж.
— Думаю, самое время этой девке убраться вон, — заявила Мод.
— Я помогу ей собрать вещи, — предложил Криспин, однако Лайонел громко откашлялся и раздраженно взмахнул рукой:
— Ну уж нет. Какие такие вещи? Ей тут ничего не принадлежит!
— Вам бы очень понравилось выкинуть меня на улицу голой!
Оба брата задумчиво посмотрели на Филиппу, однако Мод тут же хлопнула мужа по плечу и подарила ей насквозь фальшивую улыбку:
— Пусть уходит в том, что на ней сейчас надето, а вернет платье позднее.
— У вас золотое сердце, — пробормотал Криспин.
Филиппа дерзко взглянула ему в лицо, и он знаком приказал ей идти к двери. На прощание он обратился к Уолкотам:
— Миледи, господа. Позвольте выразить надежду, что вы не откажетесь принять мой следующий визит. В конце концов, я расследую убийство.
— Это уже ваше дело, — высказалась Мод, многозначительно поглядывая на Филиппу. — Но, сдается мне, вы ищете неприятностей на собственную голову.
