на пути объяснений. В основе научного поиска лежит именно такое стремление к необъясняемому объяснению, к причине всех причин. В этом нет логической непоследовательности, концептуального изъяна или внутреннего противоречия. «Теория всего» вполне может быть более сложной, чем менее всеобъемлющие теории, которые она объясняет, – но какое это имеет отношение к ее вероятности или невероятности?
Дарвинистское объяснение веры в Бога?
Возможно, самый интересный раздел «Бога как иллюзии» посвящен предположению об обусловленности веры в Бога эволюционным прошлым. Может ли вера в Бога быть убедительно объяснена в терминах теории эволюции? Обсуждение этого вопроса могло бы стать одним из наиболее важных и интересных разделов книги, однако вышло скомканным и неубедительным, поскольку Докинз решил занять позицию атеиста-полемиста, а не беспристрастного ученого.
Если отнестись к этой проблеме всерьез, то надо было бы рассмотреть по крайней мере четыре взгляда на то, является ли религия адаптацией и каким образом и в какой степени это может объяснить ее происхождение:
1. Религиозные верования не имеют адаптивных функций, поэтому их успех в человеческих популяциях следует объяснять другими способами. Рассмотренное ранее понятие «мем» является примером такого редукционистского эволюционного объяснения веры в Бога.
2. Религиозные верования можно рассматривать как побочный продукт более фундаментальных и по существу адаптивных особенностей человеческого познания.
3. Религиозные верования следует рассматривать как адаптацию, которая играет позитивную роль в приспособлении человека к окружающей среде.
4. Религиозные верования – это культурные адаптации, которые коэволюционируют и взаимодействуют с естественными адаптациями.
Трудность в том, что до сих пор не ясно, является ли религиозная вера адаптацией или нет. Некоторые утверждают, что религиозные верования очевидно не обладают адаптивной функцией[560], в то время как другие однозначно трактуют веру в терминах адаптации[561]. На сегодня по этому вопросу консенсуса нет[562].
Докинз предлагает весьма выборочный обзор литературы по этой теме, приправленный его собственными воинственными взглядами на природу и ценность религии. Эти взгляды являются скорее догматической предпосылкой его аргументации, а не обоснованным выводом из нее. Каким бы ни было наше эволюционное прошлое, заявляет Докинз, в настоящее время религия не адаптивна и вредоносна для людей. Религиозные верования адаптивны только в том смысле, что адаптировались к паразитированию на своих хозяевах – людях. Эти рассуждения лишены каких-либо эмпирических подтверждений, в силу чего воспринимаются как голословное теоретизирование, не имеющее какой-либо научной ценности. По словам эволюционного биолога Дэвида Слоана Уилсона, «Бог как иллюзия» показывает нам, что Докинз – «просто еще один разгневанный атеист, разменивающий свою репутацию эволюциониста и ученого на возможность высказывать свое личное мнение о религии»[563].
Нет смысла рассматривать книгу «Бог как иллюзия» как серьезный вклад в исследования о происхождении религии. Можно лишь пожалеть, что эволюционное учение Докинза опирается на «общие принципы»[564] религии, сформулированные сэром Джеймсом Фрэзером (1854–1941) в 1890 году в весьма импрессионистском раннем труде по антропологии «Золотая ветвь»[565]. Это в высшей степени странная тактика. Почему Докинз ставит себя в зависимость от работы, которой исполнилось уже более ста лет и которая в значительной степени дискредитирована? Многие добавят, что подъем современной антропологии был реакцией на очевидные недостатки «Золотой ветви» Фрэзера, за которой не стояло каких-либо серьезных эмпирических исследований.
Но тогда почему Докинз вслед за Фрэзером пытается свести религию к какой-то одной универсальной черте, пренебрегая (если, конечно, он осознает это) массой исследований, которые утверждают, что религиозная вера сложна, разнообразна и не может быть сведена к простому набору универсальных установок? Единственный убедительный ответ заключается в том, что выводы Фрэзера дают Докинзу возможность уложить происхождение религии в свой «универсальный дарвинизм», ведь «универсальные видовые нормы требуют дарвинистского объяснения»[566]. Однако религия не демонстрирует этих «универсальных черт». Это один из многих случаев, когда автор «Бог как иллюзия» берет на вооружение отброшенные предположения XIX века, чтобы с их помощью вершить дело борьбы с религией в XXI веке.
Докинз говорит, что религия – непреднамеренный побочный продукт эволюционного процесса[567]. Один из наиболее удачных отрывков в «Бог как иллюзия» описывает, как мотыльки в процессе своего полета по ночному небу ориентируются на свет луны. Эта эволюционная адаптация пошла наперекосяк из-за изобретения искусственного света.
«Губительный побочный эффект навигационной системы, которая в нормальном случае вполне эффективна», заставил мотыльков лететь на искусственное освещение, в том числе на пламя свечи[568]. Попадая в пламя, мотылек сгорает, совершая ненамеренное самоубийство. Он стал жертвой того, что когда-то было полезной адаптацией.
Не уделяя особого внимания поиску доказательств, Докинз предполагает, что религию также следует рассматривать как ложное срабатывание какого-то некогда полезного инстинкта. «Религиозное поведение может оказаться злополучным, досадным побочным продуктом некоей более глубинной, нижележащей психологической особенности, которая является или являлась в прошлом действительно ценной для выживания»[569]. Это «побочный продукт», «исключительно выгодное свойство», «проявляющееся порой в искаженном виде религиозного верования». Подобные утверждения озадачивают. Как можно говорить о «побочном продукте» эволюционного процесса? Как указывает сам Докинз, естественный отбор «не заглядывает в будущее, не просчитывает последствий, не исходит из какой-либо цели». Как можно осмысленно говорить о намеченной цели процесса (и, следовательно, отличать ее от непреднамеренного «побочного продукта»), не принимая телеологических объяснений в эволюции? Как Докинз может видеть в религии явную «случайность», если его же собственные взгляды не позволяют относить одни результаты эволюционного процесса к «преднамеренным», а другие – к «случайным»?
Докинз тем не менее следует этому неубедительному эволюционному объяснению религии, дилетантски размышляя о предрасположенности человеческих существ к вере в Бога. Но он не замечает проблем, присущих психологическому подходу к происхождению религии. Очевидно, что какие-то аспекты когнитивных процессов могут помочь в объяснении возникновения и выживания религиозных идей, но, как указывает психолог Фрейзер Уоттс, необходимо понимать, что в такого рода областях существует множество возможных объяснений. У некоторых ученых вошло в привычку формулировать вопрос по схеме: «Чем было вызвано событие А? Событием X или событием Y?» Но в гуманитарных науках множественность причин является нормой.
Если спросить, какими факторами вызвана депрессия – физическими или социальными, – мы ответим, что виновато и то, и другое. Как указывает Уоттс, история таких исследований «должна внушить нам подозрение к вопросу о том, достоверно ли Божественное откровение, или же его можно объяснить естественными причинами, такими как особенности человеческого мышления или работы мозга»[570]. Грубо говоря, причинами религиозного опыта одновременно могут быть и Бог, и работа мозга, и психологические феномены.
Благоговение, удивление и религия
В начале книги «Бог как иллюзия» Докинз говорит о «монополизированном религией
