и Сережка стояли в комнатке, перед полковником Черненко, возглавлявшим разведотдел 65 Армии.
— И сколько тебе лет, «герой»? — поинтересовался полковник.
— Шестнадцать, — Серый посмотрел в глаза Черненко.
— Шестнадцать… Четырнадцать, в лучшем случае! — не поверил полковник. — Майор! Ты хоть представляешь, что мне скажет Батов? Мальчишка в армейской разведке! В тыл! В суворовское!
— Так он уже был в суворовском — сбежал… — начал оправдываться Смирнов.
— Сбежал… — подтвердил Серый.
— Да я… Да вы… — не нашел русских слов полковник. — В тыл!!!
— Сбегу…
— Сбежит! Овчаренко сказал, что он через 2 недели после ранения из госпиталя сбежал… Сбежит — не удержим. Товарищ полковник, пропадет мальчишка, а так он с нами будет и пользу принесет. Точно обузой не будет. — просил за Серого майор.
— Майор, пойми! Мне разведчики нужны, а не мальчишки!
— Товарищ полковник, так он разведчик, которого еще поискать! Партизанил с 1941-го, воевал в разведке, ранен несколько раз! Да у него наград больше, чем у меня!
— Тем более — в тыл! Раз уже повоевал — хватит, — не сдавался полковник.
— Товарищ полковник, — глухо, со злостью в голосе начал Серый. — Вы в одиночку воевали, потому что вас считают мальчишкой? Вы видели, как мальчишек вешают за порезанные провода.? Вас в концлагерь отправляли? Вас фрицы били смертным боем?
— И что? Мне расплакаться, пожалеть и оставить? Хватит меня жалобить! Есть приказ и постановление! Не нравится в суворовское, то в специальное ремесленное училище.
— Товарищ полковник, раз я не солдат, то уйду через линию фронта, — как само собой разумеющееся выдал Серый.
— Куда? Линия фронта сплошная, минные поля… Куда, деточка?
— Через болота или лес уйду, — продолжил нагнетать «деточка».
— А ты что, местность знаешь? Здесь же болота — гиблые!
— В партизанах и не такое получалось. Сделаю мокроступы и пройду, не проблема.
— Чего сделаешь? — не понял полковник.
— Мокроступы сделаю… Ну, как лыжи из лозы. … Такие решетки на обувку, чтоб можно было по болоту ходить. Ноги в трясине не тонут, и шагать легко, потому что грязь в решетках не задерживается.
Полковник немного задумался:
— Хорошо, если сможешь пройти по болотцу, что рядом с деревней — я за тебя поручусь, останешься в разведроте.
На следующий день разведчики собрались у небольшого болотца. Некоторым очень хотелось подшутить над пареньком, но стояли молча. Вчера они уже попробовали подшутить, когда старшина Овчаренко приехал с мальчишкой.
— Здорово, Овчаренко! С прибытием! — обрадовался, увидев его, один из разведчиков, когда старшина подходил к месту расположения разведроты. Крикнул: — Бойцы! Старшина вернулся! Пополнение привез!
— Иваныч! Вернулся! — подхватил усатый сержант. — Да еще морячка привел! Была у нас разведка полевая, а теперь будет морская!
— Здорово, здорово, честной народ! Как видите, живой!
Рукопожатия, обнимания, похлопывания по плечу, а Серый стоял и смотрел: в этой разведроте он никого не знал. Может, это и к лучшему?
— Иваныч! А что за «малёк» в матроске? Что за «страшный» матрос? — обыграл звание мальчишки еще один разведчик. — Будет нас учить, как по мачтам лазить? Или узлы на «языках» вязать?
Не успел старшина ответить, как понеслось…
— Ну, не малек, но — пескарик! Наверное, Иваныч из реки вытащил, водяного!
— Слушай, малец, а это не ты снимался в фильме «Мы из Кронштадта»? Ну, очень похож!
— Не! Он в фильме «Броненосец Потемкин» грудничка в коляске играл!
— Если бы играл в «Потемкине», то больше был бы… А этот «от горшка — два вершка»!
— Хорош зубоскалить! — скомандовал старшина, посмотрел на Сережку. — Серый, не обижайся, шуткует народ.
— А я и не обижаюсь… Сразу видно — молодежь в разведроте, старички такое бы не позволили, тем более обсуждать старшего по званию. — ухмыльнулся мальчишка. А некоторых его слова задели…
— Петровский! — позвал старшина Овчаренко.
— Да, Иваныч! — отозвался усатый разведчик.
— Сгоняй, достань обмундирование единичку, сапоги 40…
— 42-ой размер, — перебил старшину мальчишка.
— Да ладно? 42-ой? Ну ты и растешь… — удивился Овчаренко. — А я все голову ломаю, месяц тебя не видел, а ты будто крепче стал.
— Просто старые жалко было — хорошие, но уже жали… — пояснил Серый свое стремительное изменение. — А покрепче, так — стараюсь!
— Давай, Петровский, долго не затягивай, а то мы к колодцу — пыль дорожную смоем, а хлопцу переодеться не в чего! Да… И погоны младшего сержанта.
Где-то через час Петровский «с квадратными глазами» зашел в расположение роты.
— Мужики! Вот это я сейчас концерт видел!
— Что за концерт? Артистов привезли?
— По порядку… Сходил к каптеру, взял форму на мальца, взял сапоги. Каптер — ругаться, я — мол, это не мне, а старшина вернулся… Короче, взял. По дороге, нарисовался майор… Спросил, зачем форма. Ну я ему и говорю, что Овчаренко мальчишку в роту привел. Смирнов обматерил Овчаренко и меня заодно… Спрашивает, где они… Я и говорю, что у колодца. Тут он так завернул, по поводу мозгов и головы Овчаренко, что у меня ухи отвяли. Ну, думаю, трандец Овчаренко настал… А майор аж полетел к колодцу! Подходим к колодцу: старшина и малец обтираются полотенцами… и вот тут начался — концерт!
Майор и говорит: «Какого … … … … Тебя, старшина, в руку ранило или в голову? Какого хрена…»
Тут малый оборачивается — а малый весь пораненный, весь в шрамах и пулевых, и в осколочных… Только не это главное… Как глянул майор на мальчишку, так и засох на корню, как репейник. Рукой за лицо схватился — глаза закрыл. А малый, ка-а-ак заорет: «Дядя Леша!», бросился к майору и ка-а-ак прыгнет на него! Так вместе в пыль и упали, а у нашего майора, из-под руки, слезы в три ручья!
— Да ладно, — не поверил один из разведчиков. — Брехло! Всему бы поверил, но чтоб Смирнов слезу пустил? Брехло!
На следующий день разведчики собрались у небольшого болотца. Некоторым очень хотелось подшутить над пареньком, но стояли молча. Вчера они уже попробовали подшутить, когда старшина Овчаренко приехал с мальчишкой. А
