торопливо расстегиваю жакет.
Через три недели в эту гримерку (стены здесь противного желтого цвета мочи) набьются актеры и актрисы в платьях-чарльстон с бахромой, а их лица будут покрыты толстым слоем белого грима. Джейкоб в пиджаке, усыпанном крошками «Доритос» (вообще-то есть в костюмах запрещено), наверняка развалится на диване, а Валери наденет парик с короткой прямой челкой и преобразится в точную копию Саттон Фостер из ревущих двадцатых. Места в зале заполнятся родителями и людьми со всего Огайо (театральные постановки «Люшеса Брауна» – здесь главное событие лета), которые во время антракта будут хрустеть дорогущими снеками. Помреж объявит, что до начала пять минут, и все мы торопливо пожмем друг другу руки, чтобы не сглазить успех. Всеобщая суета перед выходом на сцену – не похожая ни на что коллективная эйфория, лучше эффект, чем от травы, от которой я закашлялась на той роковой вечеринке с актерами. Это ощущение мы запомним на многие годы.
Вот только мне, застывшей в спортивном топе и коричневых брюках, вообще не хочется ничего запоминать. Я предпочла бы полностью забыть это лето. Возможно, Ариэль сумеет приложить свои научные познания, стереть мне память и откатить меня к той версии Эверет, которая делала по пятьсот фоток в костюмах, потому что ей нравилось притворяться кем-то другим, которая рыдала после каждого спектакля, потому что тосковала по неописуемой магии театра.
Я снимаю брюки и натягиваю легинсы и футболку. Подхватив костюм, я возвращаюсь в зал, где сбоку от входа стоят рейлы с одеждой. Вокруг них теснится толпа, все высматривают свои костюмы и аксессуары. Подойдя поближе, я замечаю подрагивающую спину Валери – она, зажав руками рот, пытается сдержать смешок. Она отходит вправо, и я вижу, кто в этой толпе.
Рэй в красном шелковом жакете Бун Фу, который ей велик. София, у которой палочки воткнуты в прическу как рога, а глаза растянуты в стороны с помощью черной подводки. И Чейни в шапке-докере, идентичной той, что у меня в руках.
– Американская мечтаааа! – визжит София, задыхаясь от смеха, и подводка плывет, растекается по ее лицу. – Иди сюда, тебе тоже нарисую.
Я оцепенело наблюдаю, как она подводит черным карандашом глаза Чейни. Абель Пирс, облокотившись на пианино, что-то обсуждает с Кайлой и, похоже, не замечает, что происходит на периферии.
Я робот Эверет. Я бесчувственная Эверет. Но в конце концов меня отпускает.
– Это что еще за херня?!
Мой голос эхом разносится по залу, и все оборачиваются ко мне. Я быстро шагаю по проходу, пока не оказываюсь в двух футах от перемазанного подводкой лица Рэй.
– По-вашему, это смешно? – Мой голос звучит все громче. – По-вашему, быть расистскими ублюдками – это классно?
Абель Пирс отрывается от пианино и стремительно направляется ко мне, скрестив на груди руки.
– Мисс Хоанг, – говорит он, – подобное поведение недопустимо.
Прежняя Эверет немедленно оробела бы от этого замечания, от того, что в очередной раз получила выволочку на глазах у всех. Но с меня хватит – больше Абелю Пирсу ничего не сойдет с рук.
– Нет, – ядовито бросаю я, – вот это недопустимо.
Мне еще столько всего хочется сказать: о том, что Абель лжет, что постановка идиотская, что эти костюмы – пародия на китайскую культуру, что все актеры ужасны и что идея приехать в этот театр изначально была огромной ошибкой. Слишком много времени у меня ушло на то, чтобы это признать.
– Вы – отстой, – рявкаю я. – Все вы – отстой.
Я разворачиваюсь и шагаю к выходу, но Чейни хватает меня за запястье. Рука у него холодная и жесткая.
– Эв, – говорит он, – да расслабься ты. Мы же просто прикалываемся. Не психуй из-за ерунды.
– Пошел ты нахер, – отвечаю я. И бросаю свой костюм ему под ноги.
– Мисс Хоанг.
– И вы тоже идите нахер. Нахер весь этот лагерь.
София обхватывает себя, будто получила смертельную рану. Глаза Валери наполняются слезами.
Отлично, думаю я, отлично, отлично, отлично. Пусть запомнят этот момент. Пусть запомнят огорчение, стыд и страх. Пусть возненавидят себя – так же, как и я.
– Эверет. – Абель Пирс выступает вперед. – Имейте в виду, будут приняты дисциплинарные меры.
Я демонически хохочу. Так чувствовал себя Суини Тодд? Поэтому он начал резать и рубить в фарш всех своих обидчиков?
– Да кого это волнует? – чуть ли не визжу я. – Хватит с меня этой шарашки.
Я подхожу к выходу и распахиваю двери.
– Эверет, постой! – кричит мне вслед Валери.
Но фальшивое сочувствие соседки по комнате мне уже не поможет. Я отпускаю двери, и они с грохотом захлопываются.
От кого: [email protected] 10:01
Кому:
[email protected]; [email protected]
Тема: Срочно
Мои самые лучшие и настоящие подруги,
Я уезжаю из Огайо. Все ужасно, и все вокруг уроды, и я больше не могу это терпеть, просто не могу. Вы меня предупреждали, и вы оказались правы. Чейни – мудак, и вся эта шарашка – сраный рассадник расизма, и все это время я пыталась с этим примириться. Но с меня хватит.
Прямо сейчас я пакую вещи и стараюсь закончить с этим как можно быстрее, потому что мне названивают из совета директоров, чтобы организовать «обсуждение», и это, конечно, просто полная ***НЯ. Я не хочу ничего обсуждать с Абелем Пирсом и его приспешниками, потому что он просто скажет: «Мисс Хоанг, держите себя в руках» или еще какую-нибудь снисходительную фигню. В общем, они не могут заставить меня участвовать в обсуждениях, потому что это НЕ школа, и я завтра же сажусь в самолет!!!!
Итан только что окончил интернатуру, и я заставила его подписать для меня справку об освобождении от занятий. Я наорала на него, чтобы он приехал в Ла-Гуардию и встретил меня, и, думаю, он понял, что происходит что-то нехорошее, поскольку даже не стал со мной спорить и сказал, что, конечно, приедет. Шок, ага.
Люблю вас обеих и позвоню вам, когда приземлюсь. А пока что пойду обжираться мороженым.
Обнимаю крепко-крепко,
Эверет
32
Ариэль
Я открываю письмо Эверет под мигающей вывеской гриль-бара на пляже Кваналли. Когда я закрываю глаза, под веками плывут огоньки, и до меня доносится шлепанье сумок и кошельков по бедрам. Звучит как Таймс-сквер. Но потом до меня доходит, что все говорят по-корейски. И если отойти на пятьдесят футов вправо, я окажусь на песчаной отмели, в паре шагов от океана. Я на пляже, хотя подружки ждут меня дома.
Эверет, наверное, было очень тяжело уезжать из Огайо. Видимо, ее довели до ручки. Она ни разу за
