что подвезли.
И я выхожу из машины Петра, чувствуя на спине его внимательный взгляд.
* * *
— В общем, Чеко готов на любые подвиги, и я решила, знаешь что…
— Что? — говорю я равнодушно. Но Галка не замечает моего настроения.
— Мне надо поменять имя!
— В смысле? — наверно, если бы я была в нормальном состоянии, то реагировала бы живее. Но после всего, что случилось сегодня, я мечтаю только о том, чтобы заснуть. Мы уже выключили свет и лежим под своими одеялами, но Галка никак не может успокоиться.
— В смысле, по-испански Галина что значит?
— Курица, — отвечаю я.
— Ну и вот! А если я собираюсь ехать к Чеко и жить с ним в Испании, зачем мне называться курицей? Надо поменять имя.
— Ну ты даешь… — бормочу я. — Ну да, наверно…
— Да точно! Говорят, сейчас имя поменять очень просто. Надо узнать, как это делается, — сонным голосом рассуждает Галка.
— Ага… А какое имя ты хочешь?
— Я думаю, Вероника. Красиво, а?
— Красиво, — соглашаюсь я, уже проваливаясь в сон. — А может, ты просто будешь в Испании не Галина, а Гала? Как жена Дали?
— Ооо, Машка, а ведь правда… Ладно, давай пока спать…
Мы обе уже крепко спим, когда раздается настойчивый стук. За дверью нашей комнаты кто-то стоит.
* * *
Стук повторяется. Я замерла под одеялом, сердце грохочет как сумасшедшее, но я и не думаю открывать. Достаточно с меня приключений.
Снова стучат, теперь чуть громче. Похоже, тот, кто пришел, твердо намерен добиться своего.
Галка ворочается и сердито ворчит:
— Кого это черт принес!
Словно отвечая ей, человек за дверью стучит в дверь еще раз и добавляет:
— Маша!
О боже! Боже мой! Это его голос. Желудок сжимается в тяжелый ком, по телу прокатывается волна ужаса, смешанного с радостью.
— Маш, ну открой… Он же не остановится! — Галка командует так запросто, будто к нам каждую ночь приходят мужчины.
Дикарь снова стучит и повторяет:
— Маша, открой, пожалуйста.
Я встаю и на подгибающихся ногах подхожу к двери.
— Что тебе нужно? — спрашиваю, приложив губы почти к самой двери.
— Маша, мне нужно тебя увидеть, — отвечает Дикарь, и я пытаюсь понять, трезвый он или пьяный. Мама всегда учила, что пьяному дверь открывать нельзя — нужно любой ценой прятаться. Чего-чего, а уж пьяных мужиков в нашем селе хватало. Постучать иногда в дверь молодой одинокой женщины желающие находились.
— Сейчас ночь. Я не открою, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Маша, открой, — отвечает он и снова стучит в дверь.
Я сажусь на кровать и пытаюсь понять, что мне делать. Стук повторяется.
Внезапно Галка, не открывая глаз, вскакивает со своей койки, быстрым движением отпирает дверь и сразу падает обратно, приговаривая:
— Да дайте же мне уже поспать, идиоты хреновы… — заворачивается в одеяло с головой и тут же отключается. Вот психика у человека!
Дверь в коридор теперь приоткрыта, в проем падает полоска света — в коридоре лампы горят всю ночь. Я вижу тень Дикаря, но он не входит. Просто говорит еще раз:
— Маша…
Я не выдерживаю и снова подхожу к двери, выглядываю и щурюсь от падающего в глаза света:
— Уходи.
— Выйди на минутку.
Похоже, выбора у меня нет. Я на секунду возвращаюсь в комнату, чтобы надеть тапочки. Искать в темноте леггинсы, в которых я хожу дома, нереально, и я хватаю с постели одеяло. И в таком виде выхожу в коридор: растрепанная, в растянутой серой спальной футболке, завернутая в одеяло до пояса.
Что она делает со мной, эта Маша! Не могу смотреть на нее без боли. Один вид ее растрепанных волос и глаза-льдинки, в которых еще плещется сон — и я готов на все, лишь бы быть с этой девочкой!
42
— Поедем ко мне, — говорит Дикарь.
— Ты с ума сошел?
— Нет. Просто поедем ко мне. Сейчас.
— Вась… — я зачем-то называю его по имени, и барьер между нами готов разрушиться. Этого нельзя допускать! — Уходи.
— Маш, я не уйду. Я не могу без тебя… уйти…
Он делает шаг ко мне, раскрывает свои мощные руки и прижимает меня к себе. Я чувствую его запах и чуть не плачу через закрытые веки. Как мне хорошо было с ним! Сколько страсти, тепла и радости поместилось в эти два дня вместе!
— Маша… Машенька… — он согревает меня своим дыханием, и я чувствую, как внутри меня обида и разочарование кипят, смешиваясь с влечением к нему. К моему первому, такому сильному и такому неправильному мужчине…
Дикарь нежно целует мои волосы, и мне так хочется поверить, что в нем говорит любовь! Настоящая, на все времена! А не просто прихоть циничного донжуана, который привык исполнять все свои капризы. Его раззадорил мой отказ? Или все же он действительно любит меня?
Мысли вихрем проносятся в моей голове, и я совершенно не могу понять, которая из них правда, а которая — ложь. Он решил снять для меня квартиру, чтобы иметь возможность заниматься сексом, когда ему удобно! Он обращался со мной, как с содержанкой! Но ведь он сегодня подрался из-за меня… Господи, что же мне делать, во что верить?
* * *
Он прижимает меня теснее и кладет ладонь на мой затылок, слегка разворачивая лицо к себе. Я соображаю, что со сна могу выглядеть не самым лучшим образом, но его, похоже, это не смущает. Его янтарные глаза смотрят на меня пристально и серьезно, и невозможно понять, теплы они или холодны. Он наклоняется и целует меня — властно, горячо и нежно… Борясь с собой, я все же отвечаю на поцелуй, и мы тут же превращаемся в пару сплетенных страстью тел, которые не может разорвать никакая внешняя сила. Его руки обшаривают мое
