коль я сейчас тут окочурюсь⁈ — дверь в таверну громко хлопнула с той стороны. После чего тут же отворилась ещё раз, когда следом из кабака торопливо вылетел Боливест, также решивший не искушать судьбу за горсть монет не самого ценного отлива. Оно и понятно: одно дело, от разбойников каких полудохлых отбиться и совсем другое, попасть под горячую лапу угрюмо на него взирающего «рыжего медведя».
— Это не с этим ли поджавшим хвост слизняком при следующей встрече я должен был пожалеть, что встал у него на дороге? Кажись, он только что вещал… — хмыкнул презрительно Ратибор, подвигая к себе второй кувшинчик и добро из него отхлёбывая.
— С этим, — тоскливо пробурчал Козлокий, нехотя поднимаясь. — Он гутарил, собака трусливая…
— Ты там чего так долго-то, угодник? Жмёшь моему поросёнку на пятачок с натугой, в надежде, что он хрюкнет в последний раз? Ежели готов, тащи сюда, хорош зыркулями навыкате елозить! — рыкнул между тем недовольно молодой богатырь затаившему дыхание Варнулу, что, забывшись, с огромным интересом наблюдал за разворачивающимися перед ним событиями.
Огорошенно ахнув, слуга умело снял с вертела полугодовалого кабанчика и споро переложил на блюдо, опытной рукой быстро украсив мясное лакомство листьями салата, петрушки да веточками укропа. Запихнув напоследок в рот свинки большое красное яблоко, Варнул опрометью бросился к рыжебородому гиганту. Поставив перед ним вожделенный поднос, прислужник тихо отошёл в сторону, предчувствуя, что шоу ещё не закончено. И он оказался прав, ведь Ратибор, чего скрывать, потрепаться был не дурак. Да только лично дослушать, чем кончилась утренняя заварушка, подручному Мефодия толком не удалось, ибо трактирщик покосился на Варнула и велел ему выволочь наружу изувеченного, плохо понимающего, где он находится, Гулебрава, дабы тот прекратил загаживать пол таверны своей кровавой харкотой, да оказать никудышному охраннику по возможности первую помощь, на какую мозгов да знаний хватит.
Недовольно засопев, слуга потащил к дверям достаточно увесистую тушу покалеченного телохранителя, даже не скрывая, с какой очевидной неохотой за это взялся. Вскоре он, не церемонясь ни капли, выкинул во двор бывшего некогда очень самоуверенным бойца да вышел следом. За ними поспешила и Буслава с чашкой воды да полотняной тряпицей. Той самой, которой её брат ещё недавно пытался отмыть пол от своей же крови. После вчерашнего конфликта столичных гостей с Мефодием и его работником Гулебрава явно не особо любили в «Дальней дороге».
— Ну здравствуй, Козлокий, — молодой богатырь с урчанием принялся уплетать нежное жаркое, попутно заставляя вычурно разодетого, похожего на павлина барышника то бледнеть, то краснеть. — Порядочно не виделись! Скучал, смотрю… — Ратибор недобро уставился на посеревшего лицом пухлого торговца, судорожно звенящего многочисленными драгоценными перстнями на мясистых пальцах. — Рыжезадый хряк, значит? Чего там ещё набалаболил-то? Олух, выводок курей и что-то про нужник в моей избушке… Хм-м-м! Ню-ню! Ты знаешь, купчишка подхалимный, а я ведь на тебя почти не серчаю! Более того, я бы простил твою тупую маковку и отпустил с миром, коли не одно обстоятельство: ты обозвал моего вороного — клячей! Вот этого страшного оскорбления ни я, ни тем паче мой рысак стерпеть не в силах! Слишком дерзко… Так обидеть моего коня! Похоже, давненько я тебя не заставлял хлебать всякую гадость… Но это легко исправить! Сейчас умну кабанчика, и прогуляемся мы с тобой, пожалуй, до ближайшего ночного горшка. Сразу, одним махом и жажду утолишь, и пожрёшь до отвала… Можешь ещё харкнуть туда для аромата, как давеча в кружку Володию, сынку Демидия… Похоже, тебе по нраву пришлись свои же специи… Эй, Меф, — Ратибор нашёл глазами любопытного трактирщика, навострившего уши и боящегося пропустить хоть слово, — есть у тебя большая, старая и ненужная ложка? Чую, вскоре пригодится…
— Не-а, ненужной нема… Но зато половник имеется, какой треба! — радостно поддакнул Мефодий. — В случае чего, опосля и выкинуть не жалко, ибо он уже давно отслужил своё…
— Сойдёт, тащи! — Ратибор уничтожал румяного порося буквально на глазах. — Но только после трапезы, а то аппетит себе испорчу…
— П-пожалуйста, не надо!.. — Козлокий затрясся в ужасе и опять рухнул на колени. — П-прошу!.. Пощади… Я больше н-не буду!..
— Чего не будешь? Лошадок оскорблять более?
— Д-да! Клянусь поджилками Карачуна, Ратиборушка…
— Ай, какой молодец!.. Смотри лужу тут не напруди… — дюжий ратник бросил очередной брезгливый взгляд на стоящего недалече на карачках, нервно покачивающегося из стороны в сторону купца. — А Ратиборушка я только для друзей, усёк, холуй сиворылый?
— Усёк…
— Из ночной посудины, значится, хлебать не горишь желанием?
— Н-нет, нет! Нисколечки!
— Тогда можешь попробовать откупиться…
— Я готов! — с робкой надеждой проблеял Козлокий. Эта тема была ему близка, посему явно пришлась по душе. — Сколько треба⁈
— Надобно пожертвовать на приведение в подобающий вид жилища местной знахарки. Всего-то пустячок… Полагаю, пару десятков золотых монет должно хватить… Не жмотись, пухляшок, не жмотись! На благое дело средства выделяешь! — Ратибор сурово зыркнул на вновь поникшего лавочника, который явно рассчитывал отделаться куда меньшей суммой. — Да с хозяином корчмы рассчитаться не забудь, в том числе за побои да безобразие, учинённое вашей наглой компашкой давеча над людом честным!
При этих словах Мефодий довольно потёр руки.
— Я им вчера вечером уже всё возместил… — совсем пригорюнился Козлокий.
— Ничего, насыплешь кругляшей повторно, с тебя не убудет! Ведь как известно, лучше два раза, чем ни разу… Ты меня услышал? — Ратибор умудрялся одновременно поглощать сочную, грамотно поджаренную тушку кабанчика и при этом вести диалог со ставшим мрачнее тучи торговцем. Тот был явным скрягой и, совершенно очевидно, считал каждый медяк, потраченный не на себя любимого. Но тут выбор простой: либо «добровольное» пожертвование, либо старая поварёшка и ночной сосуд…
«М-дя, и что же выбрать?..» — на секунду-другую задумался грустно Козлокий, но отвращение в непростой внутренней борьбе, развернувшейся в душе надменного купца, всё же победило скупердяйство. Поднявшись на ноги, зажиточный лавочник зло посмотрел на стоящего рядом Мефодия, так и не подумавшего сдержать довольную улыбку, а после тяжело вздохнул, с неохотой потянувшись к своему поясу. Через пару мгновений на барную стойку звонко плюхнулся вполне себе объёмный тугой кошель, набитый практически под завязку. Следом полетели не без труда стаскиваемые с пальцев золотые кольца да перстни, украшенные драгоценными каменьями.
— Здесь больше, чем требуется, — смурно пробурчал Козлокий, покорно взглянув на рыжеволосого воина. — Куда-а-а
