женщине.
– Как я вас понимаю, – откликнулась она сладким голоском. – Я бы очень хотела с ней познакомиться.
Собственно, это было правдой, иначе как еще Китти сможет доказать этой женщине, что она достаточно «породистая»? У миссис Пембертон, по-видимому, высокий уровень ожиданий, и ему необходимо соответствовать хотя бы для виду. Если предложение руки и сердца затягивается по этой причине, то Китти была уверена, что ей удастся очаровать миссис Пембертон с помощью… цитат из Библии или чего-нибудь в том же духе.
– Возможно, – благостно предложила Китти, немедленно усваивая новую роль, – нам следует вместе посетить церковную службу.
– Уверен, ей бы это очень понравилось, – просиял Пембертон. – В какую церковь вы ходите?
Только этого не хватало!
– Рядом с домом моей тетушки, – уклончиво ответила Китти. – Небольшая, но довольно красивая.
Она отвлекла его, спросив, как называется цветок, мимо которого они проходили. В ответ последовало перечисление латинских названий всех образчиков флоры и фауны, попавшихся ему на глаза, и эта лекция растянулась до конца прогулки. У Китти осталось лишь несколько минут на передышку до прибытия мистера Кроутона. Хотя он стал ее поклонником позже, чем Пембертон, Китти была уверена, что его удастся подтолкнуть по меньшей мере к объяснению в любви. Казалось, его потрясало всякое проявление внимания с ее стороны, он каждый раз выглядел польщенным, когда она соглашалась с ним танцевать.
– Еще один? – слабым голосом печально спросила Сесили. – Сейчас?
– Тише, дорогая, Китти улаживает дела, – ласково пожурила ее тетя Дороти. – Может, расскажешь мне ту историю о Шекспире? Мечтаю услышать ее снова.
Если в общении с Пембертоном главным испытанием была его болтливость, то с Кроутоном, наоборот, застенчивость. Он молча шел рядом с Китти, вытаращив глаза, словно секунду назад отведал острого блюда, и был более чем счастлив предоставить ведение беседы своей спутнице. Это устраивало Китти гораздо больше, нежели манеры Пембертона, но отнюдь не увеличивало вероятность того, что Кроутон наберется храбрости заявить о своих намерениях. Китти вздохнула.
– Вы должны рассказать мне о своем доме, – мягко распорядилась она, пытаясь немного расшевелить спутника. – Вы говорили, он в Бедфордшире? Должна признаться, никогда там не была.
Кроутон не ответил. Посмотрев на него, Китти обнаружила, что он отвлекся. Наперерез паре двигалась группка щебечущих молодых леди, и мистер Кроутон впился в них взглядом. Такой неучтивости Китти от него не ожидала. Но потом она заметила среди девушек юную мисс Блум – та смотрела прямо перед собой, старательно игнорируя Китти и Кроутона, но алые пятна на ее щеках подсказывали, что она их увидела. Кроутон не мог отвести от нее глаз, даже повернул голову, чтобы полюбоваться на ее удаляющуюся спину. Китти кашлянула, и он заметно вздрогнул.
– Приношу свои извинения, мисс Тэлбот, – сказал он поспешно. – Глубочайшие извинения… на чем мы остановились?
– Бедфордшир, – напомнила она кротко.
В груди Китти завязалось тугим узлом чувство вины – разумеется, совершенно бесполезное, но знание того, что оно бесполезно, не помогало от него избавиться. Она напомнила себе, что происхождение мисс Блум безупречно, она богата и наверняка могла бы счастливо выйти замуж за тысячу мужчин помимо мистера Кроутона. Тот факт, что мистер Кроутон, по-видимому, разделял привязанность мисс Блум, не имел никакого значения и никоим образом не касался Китти.
Но чувство вины не уходило.
– Отчитаться мне не в чем, – со вздохом сказала она тетушке по дороге домой. – Ни один из них пока не сказал, что любит меня.
– Тебе больше нельзя мешкать, моя дорогая, – уведомила ее тетя Дороти. – Времени у нас все меньше и меньше.
– Знаю, – напряженно отозвалась Китти. – Мешкаю здесь не я.
Тетя Дороти, оставшаяся при своем мнении, издала горлом некий звук, но прежде, чем Китти успела поинтересоваться, что он значит, вмешалась Сесили.
– А ты любишь кого-то из них? – спросила она.
– Вот только не начинай опять, – раздраженно бросила Китти. – Я считаю их достойными джентльменами с приличным состоянием. Это тебя устроит?
Сесили скривилась.
– Это совсем не любовь, – заметила она расстроенно. – По крайней мере, мне так кажется. А вам, тетя Дороти? Вы любили когда-нибудь?
Тетушку, похоже, этот поворот разговора ошеломил.
– Ах, только однажды, – ответила она. – Впрочем, очень давно.
– И каково это было? – задушевно спросила Сесили.
– Мы были счастливы какое-то время, – медленно проговорила тетя Дороти. – Но потом он женился на молодой леди своего круга, а она, естественно, возражала против нашей с ним дружбы. Поэтому все закончилось.
Глаза Сесили подозрительно заблестели.
– Вот видишь, Сеси, любовь не всегда равна счастью, – не преминула заметить Китти, пусть и немного по-детски.
– Не любя того, кто любит тебя, ты отказываешь ему в чуде, – прочувствованно заявила Сесили. – Меня это немного печалит.
Это высказывание подпитало чувство вины, поселившееся в груди Китти, растревожив и разозлив ее еще сильнее.
– Дело не в… У нас нет времени печалиться о посторонних, – вспылила она. – Печалься о нас, если тебе это так необходимо. Они – мужчины, причем богатые. Могут добиться любого будущего, какого только пожелают, и по крайней мере у них есть возможность выбора. У нас – нет. Нам не позволено выбирать, кого… что мы хотим!
Эта запальчивость потрясла сестру и даже немного смутила саму Китти.
– Я просто так сказала, – пролепетала Сесили.
– Пойдем домой, – вмешалась тетя Дороти. – Нет смысла спорить.
На обратном пути они молчали, но Китти никак не удавалось вернуть душевное равновесие. Она попыталась отвлечься, придумывая доводы в свою защиту и представляя, как излагает их Сесили, еще – по неизвестной причине – Рэдклиффу, обоим попеременно. Они не понимали. Ни та, ни другой. У них не было необходимости беспокоиться о том, что случится с Джейн, Гарриет и Беатрис, о том, с какой легкостью жизнь безденежной женщины может погрузиться во мрак, о мириадах страхов и трагедий, которые выпадут на долю каждой, если Китти хоть на мгновение выпустит бразды из своих рук. Но она понимала. Она беспокоилась постоянно. У нее слишком много дел, нельзя тратить время на чувство вины.
Одеваясь тем вечером, Китти двигалась порывисто и резко. Они не могли позволить себе покупку новых бальных нарядов, поэтому создавали иллюзию новизны, внося хитроумные изменения, щедро добавляя ленты и перья, а еще сестры время от времени менялись платьями. Китти оставалась верна этому способу экономии, но сейчас не могла не подумать, что выглядит как взъерошенная гусыня в воздушном розовом платье, которое тетя Дороти покупала для Сесили (юбки свободно свисают, на них вышиты шелком бутоны роз), в то время как сестра нарядилась в ее любимое платье из голубого крепа (юбки присобраны, на подоле и рукавах затейливая кружевная отделка,
