Вон они, через пустырь, небось, уже прогуляться по-утреннему хотят, канаву оббежать, пометить. Ежели девица не будет их вовремя выводить…
…Светлел пустырь, просыпался город, урчали проносящиеся по улице автоматоны, стучали копыта и скрипели колеса кэбов. Вон кто-то через пустырь тащится — видимо, напрямую к паро-трамваю пронырнуть норовят. Кстати, у трамвайных кондукторов очень интересный значок на форме…
Тут Лоуд узнала одну из фигур, перебирающуюся через канаву и возмутилась:
— Не, ты глянь — опять у нее штаны иные. Дразнит же нарочно! Кстати, а кто это с ней пожаловал?..
Светлоледи рядом не было. В смысле не то что вообще не было — имелась, но уже за окном, на крыше пристройки. Подхватила полы пеньюара, бесшумно спрыгнула в грязь пустыря и рванула к вновь прибывшим. Кроме пеньюара на сиятельной шпионке был накинут камзол мистера Бёртона. Хм, в талии весьма широковат. И когда цапнуть с вешалки успела?
Лоуд с глубочайшим интересом наблюдала как начальница подлетает к прибывшим. Ишь как дамочку подхватила. Оно и понятно: благородна гостья и собою чрезвычайно хороша — и издали очевидно. Да, имелась здравая мысль свести Светлоледю с милашкой-хозяйкой «Редкостей», но то явно глуповатая идея. Как говорится, «чайки разного полета». Тут такая дама заявилась, что… Интересно с какими новостями столь благородная особа пожаловала?
На пустыре кратко переговорили, потом Мариэтта помахала окну рукой.
— Ладно-ладно, Манька, за портковую похвальбу еще ответишь, — шепотом посулила Лоуд, ответно приветствуя проводницу.
Мариэтта двинулась назад, а прекрасные дамы к дому. Катрин несла саквояж и держала подругу за руку. Очень умилительно. Особо если учесть утренний наряд главной шпионки…
Впрочем, через мгновение начальница уже забиралась в окно.
— Не надо мне ваших жалких оправданий и объяснений, — предостерегающе выставила ладонь Лоуд. — Оно не тупое, всё поняло. Комната свободная имеется, полагаю, вполне можем приютить нашу квебекскую родственницу. Она, небось, не несчастный щеночек, отнюдь не ворованная и даже документ имеет.
— Не знаю, — призналась Катрин. Губы начальницы прыгали, щеки горели, а глаза сияли так, что хоть выковыривай те изумруды.
— Не переживай, всё прояснится, — хмыкнула Лоуд. — Но вообще-то, предупреждать нужно. Этакий внезапный визит, без предупреждения. У нашего сквайра сердце прихватит. Да и полноценный завтрак надо бы приготовить…
Сквайра Ивеи внезапная гостья отнюдь не рассердила, скорее наоборот. Лично позвал «квебекцев» вниз, умилился ахам и охам внезапной встречи родственников. Оказалось что и Светлоледя лицедейничать умеет, пусть и без блеска. Всплескивала руками, словно и не она только что по пустырю скакала. Кстати, тапки грязные, в братовой спальне порядком наследила…
Гостью звали Флоранс Морель — понятно что из Квебека, но из другой семейственной ветки. Легкий акцент, великолепные манеры, приветлива, общительна…
Гармоничная тетка, да. И в смысле фигуристости, и прочего, всё как Укс объяснял[30]. Хотя уже не юная.
Позавтракали, попили кофе, (не умеет его Анди варить, чего уж там, гнать таких служанок черттовыми пинками, хотя у сквайра, конечно, свой интерес). Серьезных разговоров не вели — внизу шлялся хозяин, прислушивался. Лоуд намекнула, что кофе не бодрит и тактично отправилась спать.
Вытянуться на кровати было весьма недурно — все ж оборотень тоже в годах, минули времена, когда могла бессонно месяцами порхать-веселиться. Лоуд позволила себе принять истинный вид, закинула на изножье идеальные в своей прямолинейной суставчатости коки-тэнские ноги, и принялась прислушиваться.
В гостиной было тихо, похоже, подруги как сели рядышком, так и не шевелились. Может и обнялись, но как-то без напора и страстных мычаний. Скучновато. Пошли бы в комнату, завалились… Не то что коки-тэно обожают подсматривать-подслушивать однообразный человечий блуд, но в данном случае было бы любопытно…
— Ничего любопытного не будет, — тихо произнесла в гостиной Светлоледя. — Спала бы ты. Оно.
Тьфу, когда долго рядом живешь, очень догадливым становятся напарники. Даже человеки.
— Это, конечно, очень жаль, что любопытного не предвидится, — сказала Лоуд закрытой двери. — Но мне спать вообще расхотелось. Мое Оно нынче очень взволновалось и все думает: как мы теперь действовать будем? С изменениями или поднапрем прежним курсом?
— С изменениями, — едва слышно заверила Флоранс. — Небольшими, но принципиальными…
Глава девятая,
Многие лондонцы начинают беспокоиться,
а приезжие слегка успокаиваются
Инспектор Хантли с глубочайшим отвращением смотрел на пустырь. На этой полосе грязноватой земли, поросшей хилой травой и рассеченной отвратительной Гринфилдской канавой, не имелось абсолютно ничего достойного внимания. Кроме грядущих неприятностей, наверняка затаившихся среди здешних миазмов. Объяснить свое предчувствие инспектор не мог. Опыт и суеверие, черт бы их побрал.
Инспектор не выспался. Прошлые сутки выдались на редкость суетными: всю лондонскую полицию подняли на ноги. Случилось что-то важное, но указания сверху поступили настолько противоречивые, что бурная деятельность городских полицейских дивизионов едва ли могла дать результат. «Вычистить всё. Особое внимание уделять подозрительным иностранцам». Интересно, как в Столичном полицейском округе представляют себе не-подозрительных иностранцев? Поздно вечером поступило странное уточнение от Департамента уголовных расследований: «искать высокую крепкую женщину с иностранным акцентом и рыжим ребенком». Уставшие полицейские справедливо сочли, что в Скотланд-Ярде окончательно спятили. Нельзя сказать, что вся эта кутерьма оказалась абсолютно бесполезной: уголовный отдел схватил «на горячем» двух давно разыскиваемых воров, а парни из линейного отдела задержали крайне подозрительного юнца-поляка — в его карманах нашли три краденых ланцета. Сопляк вел себя нагло и улыбался так, что смотреть на его рожу противно. Пожалуй, такие безумцы куда опаснее «высоких баб с рыжими детьми».
К утру беготня стала стихать и тут выяснилось, что один из подчиненных Хантли констеблей получил на посту ранение. Не столь тяжелое, как малообъяснимое. Прибыв на место происшествия, инспектор попытался разобраться. Логика подсказывала, что констебль по какой-то причине покинул свой пост, сунулся за забор на частную территорию, где и получил травму посредством рухнувшего на него бруса. Самого констебля увезли в больницу — чувствовал бедняга себя неважно, языком ворочал с трудом, но бормотал о каком-то заблудившемся мальчишке. Насторожившийся инспектор уточнил — не рыжим ли был ночной бродяжка? Раненый не был уверен в цвете волос мальчишки. Оно и понятно: «бычий глаз»[31] констебль не открывал, в темноте рассмотреть ребенка было сложно, да и последующее сотрясение мозга порядком вышибло из памяти полицейского подробности происшествия.
Утром полицейские прочесывали Пламберс-роу и окрестные кварталы в поисках рыжих мальчишек. Инспектор Хантли справедливо счел, что ярковолосого ребенка найти проще, чем безликую, пусть и крупнотелую бабу.
Поиски рыжего сорванца успехами не увенчались. Не то, что
