— А сейчас ты дуешь на мой сосок? Если я еще не умер, то пожалуйста, убей меня.
— Хорошо, Итан, теперь сними с нее рубашку.
Он вздыхает.
— И мучения продолжаются.
Он расстегивает мою рубашку и раскрывает ее. Потом закрывает глаза и шепчет:
— Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы Марко попросил меня положить руки ей на грудь. Пожалуйста.
— Такого нет в сценарии этого акта.
Он гневно смотрит на меня.
— Замолчи, женщина. Я разговариваю с высшими силами. Не отвлекай его своей бесполезной логикой.
Он медленно поднимает руки к моей груди, когда Марко командует.
— Так, Итан, приподними ее.
— Боже мой!
Он обхватывает меня руками и поднимает, а я тем временем смыкаю лодыжки за его спиной. Странно находиться в этой позе, не являясь одним целым. Не целуясь. Он опускает руки ниже и хватает меня за ягодицы. Я вздергиваю бровь.
— Просто нашел опору, — говорит он бесстрастно. — Это никак не связано с моим желанием потрогать тебя за задницу.
— И тем не менее, ты трогаешь мою задницу.
— Только слегка. Пожалуйста, заметь – мои руки на твоей юбке, а не под ней.
Мне заметно одно – мое тело хочет, чтобы его руки были под юбкой и поддевали пальцами эластичную ткань трусиков. Отвлекали меня от всех противоречивых эмоций, с которыми мне слишком страшно иметь дело.
Свет снова меняется и Марко начинает орать.
— Ради всего святого, Лэнс! Они напоминают гигантского двухголового Квазимодо! Можно получить хоть какую-то четкость в перекрестном свете?! Это просто абсурд!
Ассистенты художников по свету начинают носиться по разным сторонам сцены, а Холт тем временем медленно опускает меня, и я упираюсь в его пах. И я снова выдергиваю бровь.
— Что? — С годами у него стало лучше получаться строить из себя саму невинность, но меня не одурачить. — Тебя так легче держать.
— Это потому, что я упираюсь в твою эрекцию.
— Я знаю. Это как сидеть на полке.
Я качаю головой.
— У тебя ни грамма совести, ты знаешь это?
— Неправда. Совести у меня более чем достаточно. Я просто дал ей выходной. Я долго с ней работал в последнее время, и сейчас она вымотана и ей нужно восстановиться.
— В отличие от твоего пениса.
— Ему редко нужен выходной. Не рядом с тобой, в любом случае.
У него непринужденный тон, но его дыхание и едва заметные движения бедер говорят мне об обратном. Видеть его таким – с трудом сдерживающим себя, вызывает во мне желание помучить его еще больше. Марко помогает мне с моей миссией.
— Ладно, Итан, неси ее к кровати. Кэсси, я хочу, чтобы он оказался у тебя между ног.
— Вот же блин! — Итан опускает меня на кровать и пролезает между моих ног. Я стягиваю с него рубашку и обвиваю шею руками, пока он устраивается у моей промежности. Издавая стон, он опускает голову мне на плечо.
— Как же это нелепо! Почему нельзя сделать так, как делают на съемках фильмов, где дублеры занимаются подобной фигней?
— Больше синего! — говорит Марко. — И направь розовый на задний фон!
Я пытаюсь не двигаться. Если до этого к техническим репетициям я относилась нормально, то данного опыта – достаточно, чтобы заставить меня презирать их. С каждой минутой, мне кажется, что я вот-вот потеряю контроль. Мои инстинкты говорят, чтобы я вернула власть над собой. Трахнула его. Позволила дрожи от мощного секса притупить мои другие мыслительные процессы.
Упростить вещи самым сложным способом.
— Ты в порядке? — спрашивает он, опираясь на локти. — Я не сильно давлю на тебя?
— Ты хорош.
— Спасибо. Просто я много занимаюсь. Все думал, когда же ты заметишь. Ты тоже ничего.
— Ты пытаешься вывести меня из себя?
— Не-а. Само собой получается. А ты пытаешься свести меня с ума, двигаясь так?
— Как?
Он смотрит между нами. Я понимаю, что трусь об него. Совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы умерить желание.
Итан испускает стон.
— Кэсси… — Он закрывает глаза и опускается ниже. Дополнительный вес приятен, но он прерывает мои движения.
— Сжалься, женщина. Ты убиваешь меня.
Свет становится немного ярче.
— Хорошо, Итан, — говорит Марко. — добавь толчки, пожалуйста.
Итан испускает короткий смешок.
— Толчки. Ну, конечно. Как раз то, что мне нужно.
Он имитирует толчки, стараясь держать свою эрекцию подальше от меня.
Порочные мысли заполняют мой мозг, пока я поглаживаю его по затылку и прикладываю одну руку к его груди, чтобы приласкать соски.
Его ритм замедляется.
— Прекрати.
— Почему? — Я пробегаюсь пальцами вдоль его пресса, и его лицо становится красным.
— Ты знаешь, почему. — Тон его голоса снижается на октаву. Он сочится желанием и его дыхание спирает.
— Скажи мне.
— Кэсси… пожалуйста… не сейчас.
И снова, у меня появляется ощущение, что я – Афродита. Он не может скрывать, как сильно хочет меня, и это одурманивает.
— Разве ты не хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе? Не хочешь, чтобы я снова стала твоей девушкой? Не хочешь прервать целибат, который уже длится три года?
Я трусь об него сквозь его штаны. Он шипит и выругивается. Я улыбаюсь и продолжаю.
— Это совсем не смешно. Мы работаем.
Я прикасаюсь к нему ладонью. Все его тело напрягается.
Ахххх, наконец, это чувство! Прилив силы. Мое доминирование над ним отражается на его лице. В том, как его веки подергиваются и закрываются.
— Черт…
Я продолжаю ласкать его, и он выглядит так, будто его бьют электрошокером. Он стонет и опускается ниже, заключая тем самым мою руку между нами. Я сжимаю его, потому что это все, что я могу сделать, и очевидно, этого достаточно. Он напрягается и крепко закрывает глаза, потом сжимает челюсть, чтобы подавить стон. После долгих секунд напряжения, он расслабляется и гневно смотрит на меня.
Я пытаюсь разыграть невинность, но я не так хороша в этом, как он. После того, что я сейчас сделала, это весьма очевидно.
Он выдергивает мою руку, которая была зажата между нами и кладет ее сбоку от моей головы. Он зол. Очень зол.
— Это было не по сценарию, — шепчет он. — Что я такого сделал, чтобы заслужить это?
Я опускаю взгляд, мне слишком стыдно, чтобы ответить. Какого черта я делаю?
— Тебе незачем это делать, — говорит он, и мне очевидно, что он пытается скрыть то, как сильно он, на самом деле, зол. — в какую бы
