ему увидеть это и делаю вид, что это не самое ценное, чем я обладаю.
Когда мы оба приходим в себя, он пытается остаться внутри меня, но мне надо убираться отсюда. Я получила дозу, и это все, что мне нужно.
Просто секс.
Он мне не нужен.
Я привожу себя в порядок и ухожу, не сказав ни слова.
Забираю лишь слабеющую власть и ухожу.
18
ДОМИНИРОВАНИЕ
Наши дни
Нью-Йорк
Театр Граумана
Сегодня первый день репетиций на главной сцене театра. Как только я переступаю порог, меня охватывает трепет. Нахождение в театре всегда вызывает волшебные ощущения. Есть в нем некая энергетика. Облупившиеся стены и толстый тканевый занавес. Памятная атрибутика из постановок десятилетней давности. Выцарапанные надписи на кирпичных стенах закулисья, которые описывают историю и традиции, объединивших искусство и воображение.
Наш стажер, Коди, приветствует меня и вручает мне чашку кофе, после чего провожает в гримерную. Как и большинство гримерных, это помещение не вычурное, но отвечает всем требованиям исполнителей, которые были тут прежде. Я улучаю минутку и закрыв глаза, просто сажусь перед зеркалом, чтобы насладиться атмосферой.
Я не разговаривала с Итаном с того воскресного вечера, хотя почти ничем другим моя голова не была занята. Я провела весь понедельник и вторник за чтением его дневников, разрываясь между желанием врезать ему по физиономии и хорошенько трахнуть.
Я не смогла заставить себя прочитать его дневники, написанные во время второго курса. На данный момент, мне кажется, что это причинит больше вреда, чем пользы.
Я слышу чье-то присутствие позади себя. Оборачиваюсь и вижу Итана прислонившегося к дверному проему и смотрящего на меня таким проницательным взглядом, что мне приходится отвернуться.
— Привет.
— Привет.
Тяжесть миллионов вопросов витает в воздухе, но он ничего не говорит. Ему хочется знать мое мнение о том, что я прочла. Я бы сказала ему, только вот сама без понятия. Он хочет знать, улучшит ли это отношения между нами и равносильно ли понимание прощению. Нет, но это не мой выбор. Если бы я могла в мановение ока изгнать из памяти каждую частицу недоверия, то вся эта ситуация уже разрешилась бы. Я бы излечилась, а он был бы благодарен, и мы бы провели бесчисленное количество ночей, задыхаясь от нашего счастья в объятиях друг друга.
Это было бы неплохо, но я еще не пришла к этому.
— Ты в порядке? — спрашивает он, продолжая стоять в дверях.
Я встаю с места, чтобы выбрать себе сценический костюм. Это не занимает много времени. И тем не менее, внезапно занервничав, я провожу руками вдоль всех швов. Частично это вызвано его присутствием, частично – пониманием того, что через три дня мы будем выступать перед зрителями на предпоказе. Как бы там ни было, я в ужасе оттого, что могу кого-то разочаровать.
— Вроде бы, — отвечаю я. — такое ощущение, что вот-вот стошнит.
— У меня тоже.
— Тебе удается это лучше скрывать.
— Думаю, я уже просто привык к этому. Обнимемся?
Вопрос сбивает меня с толку. Моя рука замирает на рукаве платья.
— Хм…
Я чувствую его позади себя и потом он проходится рукой по моему костюму, на уровень выше моей замершей руки. Когда он говорит, его дыхание обдает мое ухо.
— Раньше это помогало, помнишь? Нам обоим. К тому же, мне кажется, я сойду с ума, если не прикоснусь к тебе. Строго платонически, конечно же.
Я не могу смотреть на него. Не могу даже прикоснуться к его пальцу.
— Кэсси? — Он касается моих волосы и перекидывает их через плечо. — Я не прошу тебя о сексе. Или даже о поцелуе. Я просто хочу обнять тебя.
Это не просто объятия. Это никогда не было чем-то обычным. Это нечто интимное.
Появление Элиссы в дверях спасает меня от отказа.
— Эй, вы двое. Мы вот-вот начнем технический прогон. Не могли бы вы, пожалуйста, появиться на сцене в костюмах? Приготовьтесь быть терпеливыми. Марко нравится работать над прогонами тщательно и медленно.
Она исчезает, и я отхожу от Итана. Он вздыхает и дает мне мой костюм.
— Это твой костюм для первого акта?
Я киваю.
— Неудивительно, что я влюбился в тебя.
Он одаривает меня улыбкой, отчасти ласковой, отчасти терпеливой.
По какой-то причине, это заставляет меня встрепенуться и почувствовать себя чересчур уязвимой.
Он оставляет меня, и я стараюсь избавится от негативных мыслей. Мне не нужно это сегодня. Я должна быть сфокусирована и хладнокровна.
Должна держать все под контролем.
— Теперь расстегни его рубашку. Хорошо. И положи голову туда, где она была бы, если бы ты целовала его грудь. Хорошо, великолепно. Оставайся в таком положении.
Итан крепко сжимает и разжимает свои руки на моих бедрах, пока я держу свои губы в миллиметрах от его груди. Марко наставляет художников по свету, жалуясь, что прожектор слишком маленький и боковые огни расположены слишком далеко. Он хочет, чтобы постельная сцена была затененной и мрачной, но, очевидно, единственный, кто сейчас мрачный в этом театре– это он сам.
Техническая репетиция продвигается со скоростью улитки. Еще никогда мне не доводилось работать с режиссером, который был бы так сильно помешан на освещении и позах. Такое ощущение, что он работает над покадровой анимацией.
Я концентрируюсь на редких волосках на груди Итана и стараюсь абстрагироваться от того, как его запах влияет на меня. Это непросто. В данный момент, я заведена сильнее, чем швейцарские часы, а он пытается так усердно уважать мое личное пространство, что мне хочется ударить его.
— Кэсси?
— Хммм.
— Я сейчас спрошу тебя кое о чем и хочу, чтобы ты пообещала ответить честно.
В ту же секунду меня охватывает настороженность, и я поднимаю на него взгляд.
— Кэсси! Опусти обратно голову. Лэнс настраивает технику. Не двигайся!
Холт стонет.
— Черт бы побрал эту дурацкую техническую репетицию.
Я смотрю на его грудь.
— Опусти голову ближе!
Я опускаю голову. Мои губы случайно задевают его кожу. Итан матерится.
— Что ты хотел спросить? — бормочу я.
— У тебя недавно случился психологический срыв, и ты решила меня медленно убить? Могу поклясться Богом, когда твои губы нависают над моей грудью и не целуют меня, это кажется жестокой и досадной версией Ада, частью которого я не хотел бы быть.
Он говорит это таким плаксивым голосом, что из меня вырывается смех.
— Блин! — выдыхает он.
