целом я даже рад, что он решил развиваться в другом направлении. Его в семейном бизнесе заменила Аглая. Там, где Слава справлялся посредственно, она проявляет бульдожью хватку. Все у них хорошо.
И у меня хорошо. Только страшно, бляха.
Вот зарекался же забираться куда-либо выше своего роста! Так нет же. Сашке надо елку под потолок! И плевать, что до потолков в моем доме эхо не всегда долетает.
Угадайте, кто эту пятиметровую жердь в одного наряжал?
У меня так в глазах не рябило, даже когда меня ножом пырнули. Клянусь.
Но елка Саше понадобилась не хороводы водить, как мы со Светой наивно понадеялись. Теперь ребенок сидит под ней в засаде. Видит бог, нашего с женой упрямства в малышке течет достаточно, чтобы глаз не сомкнуть всю ночь напролет.
Поэтому я вызвался жестко прекратить произвол. И теперь по новенькой лестнице карабкаюсь на свет из окна детской.
— Эй, ты чего там, папаша? В трубку плачешь? — потешается Слава.
— Замерз, — шмыгаю носом.
— Это где ты мерзнешь среди ночи? — не врубается брат.
Насечки на ступенях, призванные защищать от проскальзывания, с задачей своей ни фига не справляются. Ну или не рассчитаны, что по ним будут елозить заснеженной подошвой. Я остро как никогда ощущаю земное притяжение, поэтому смачно и много матерюсь. Особенно сильно, когда ветер подхватывает тяжелые полы шубы и кидает мне их под ноги.
— Да в рот ебал!.. — цежу несдержанно, опять наступив ботинком на мех.
— Я такого места не знаю, — уже на полную хохочет он.
— Ничего, и не такое узнаешь, — мрачно «утешаю» брата, поднимаясь еще на ступень. — Когда там Аглае рожать? В мае? Готовься, у тебя еще все впереди.
Да что ж так высоко-то, а?..
— Ты там в дымоход полез или что?
— В окно.
— Трындец. А чего аниматора не позвал? Есть же для этого профессионалы.
— Шутишь? — Останавливаюсь, чтобы перевести дух. — У меня ребенок в прошлом году обделался от баса одного такого «профи». Теперь только сам.
— Ну ты держись там, — с сочувствием говорит брат. — Главное, животом на острое больше не падай. Я уже выпил сегодня, донором стать не смогу.
— Хватит с меня прошлого раза.
Тот случай нас, как ни странно, примирил. Слава примчал несмотря на недавнюю ссору и пробки. Поставил полгорода на уши. Меня буквально с того света вытащил, поддержал перепуганную Свету. Идеальный поворот в том нашем положении. Но дважды мне так повезет едва ли.
— Планы на Рождество в силе?
— Приедем, конечно, опыта набираться, — обещает он. — Лады, не буду отвлекать. Развлекайся.
Я снова остаюсь наедине с лестницей. «Развлекаюсь».
Из-за ветра высота кажется занебесной. Мир неумолимо кренится.
Лезу дальше. Потому что, когда твой ребенок ждет чуда, ты наизнанку вывернешься, но станешь волшебником. А от меня даже не Луну с неба достать требуется. Нужно всего-то влезть в окно детской и оставить под елкой подарки.
Всего-то, ага…
Надо было надеть перчатки. Пока с братом трепался, пальцы вконец обледенели и, кроме сцепления с металлической лестницей, больше ни на что не годятся. С трудом распахиваю заблаговременно приоткрытые створки. Закидываю в комнату мешок с подарками.
— Ах и ель!.. — маскирую под восторг свое прибитое состояние, перекидывая ногу через подоконник. За мной на ковер залетает ворох снежинок, напоминая, что ребенку дует. Быстро закрываю за собой окно.
Круглая жопка в колготках с рюшами торчит из-под нарядной елки. Порядок — Сашка на посту.
Из-за приоткрытой двери отчаянно жестикулирует Света, делая страшные глаза. Кажется, показывает, что у меня борода на нос налезла. Веселая такая. Сияющая. Невероятно домашняя и уютная.
— Кто тут у нас живет? — делаю вид, что почесываю искусственные букли, возвращая грим на место.
Предполагалось, что отвечу тоже я. Там вообще заготовлена целая речь про девочку, которая вела себя хорошо. В целом, чистой воды вранье, конечно, потому что это моя дочь, моя плоть и кровь, откуда там взяться терпению?
Но Сашка моей театральной паузой пользуется в своей манере деятельно. Выскакивает из-под елки, с ликующим воплем запрыгивает на мешок и категорично припечатывает:
— Мое!
— А как же другие дети?
— Усе мое!
Моя хватка. Но воспитатель во мне включает режим зануды.
— Как же они теперь без подарков? — сокрушаюсь в притворном огорчении.
Сашка с тяжелым вздохом ныряет рукой в мешок. Вынимает нарядную коробку, долго разглядывает, взвешивая подарок в крошечных ладонях, затем аккуратно возвращает на место. Опять вздыхает, ныряет в мешок теперь уже с головой. Достает оттуда цветной леденец и скромненько так отпихивает ножкой остальное добро себе за спину.
На румяных щечках проступают милые ямочки.
— Воть. Бели.
Беру.
— Александра, — добавляю в голос строгости. — А больше ты ничего другим детям не хочешь оставить?
Тон и особенно постановка вопроса малышке явно не нравится. Хитрые глазки цепко впиваются мне в лицо.
— Кажи пусть ко мне игать пиходят, — и, не давая мне слова вставить, выпаливает: — А ты тосьно настоящий?
Блин. Неужели голосом себя выдал?
— Точно. Самый настоящий. Из Лапландии, — бурчу низким басом и от греха подальше меняю тему. — Ты знаешь, что за подарки надо рассказать стишок?
— Ага.
— Начинай.
— Не могу.
— Почему это?
Я точно знаю, что Света с ней разучивала парочку.
— Высоко.
— Так нормально? — Сажусь перед дочкой на корточки.
— Супел! — пищит Сашка.
И ка-а-ак вцепится двумя руками мне в бороду! Как дернет! Еще немного и резинкой уши оторвет.
— Ауч! — Не успеваю среагировать.
Мой стон тонет в радостном писке:
— Папоська! Ты Дед Мооз! Из Плапландии!
— Злобин, молчи, — тоном затыкает меня Света…
Света
«Лишь бы разубеждать не начал», — поспешила я предотвратить незапланированный взрослый разговор.
Нам, девочкам, нужна щепотка сказки. Что в три годика, что в двадцать три…
И что бы ни ворчал по этому поводу Злобин, а делать мечты былью он умеет как никто другой. Ведь его пример подстегнул Соньку, да так, что сестра лучшая на курсе. И больше не разменивается на золотую пыль.
Отца теперь вовсе не узнать благодаря Вадиму, вернее, благодаря знакомству с его секретарем. Наталья оказалась жесткой, но любящей женой, поэтому никаких соблазнов, кроме гастрономических, ему теперь не угрожает.
Разве могла я о таком мечтать до встречи с ним?
— Тебе спать не пора? — спрашивает он у дочери, строго постукивая указательным пальцем по циферблату часов. А сам весь светится изнутри как лампочка. Счастливый такой.
— Уля! Влемя сказки! — Подрывается Саша. Пыхтит, жадина, утаскивая за собой мешок к кровати.
— Зато теперь спускаться через окно не надо, — подмигиваю мужу с улыбкой.
Он передергивается всем телом.
— Повезло.
— Слушай, давай сегодня ляжем в гостиной. Я возьму
