с мулами.
С самого высокого места холма, как на блюде, видна была Триокала и ее окрестности.
Город был расположен на горе с высившимися на ее вершине грозными утесами. Эти утесы почти сплошной стеной окаймляли верхнюю часть города, где сосредоточены были храмы и общественные здания. Частными домами был сплошь застроен лишь южный склон горы, по которому, собственно, и можно было подняться на ее вершину. У самого подножия горы видны были остатки городских стен с полуобвалившимися башнями и чудом сохранившаяся арка ворот. От нее тянулась дорога в сторону Гераклеи. Примерно в полумиле от этой главной дороги ответвлялась другая дорога, плохо наезженная. Она вела к Термам Селинунта.
Вокруг города, на обширной всхолмленной равнине, утопали в зелени садов и виноградников виллы богачей, а к разбросанным там и сям деревенькам бедняков и рабов подступали ухоженные оливковые рощи.
Триокала не оставила для истории ничего достопамятного, кроме легенды о том, что в стародавние времена здесь была крепость вождя сикулов Дукетия, который вел многолетнюю войну с греческими колонистами, препятствуя их проникновению во внутренние области Сицилии.
Диодор писал о ней: «Сама Триокала, говорят, называется так благодаря трем прекрасным качествам, которыми она обладает: во-первых, благодаря большому количеству родниковой воды, отличающейся своим сладковатым вкусом; во-вторых, благодаря тому, что прилегающая местность богата виноградными и масличными насаждениями и чрезвычайно удобна для земледелия; в-третьих, благодаря тому, что Триокала была превосходной крепостью, представляя собой как бы огромную неприступную скалу».
Варий разглядывал город и отмечал особенности его с чисто военной точки зрения. Полуразрушенные городские укрепления вызывали жалость и презрение. Можно было не сомневаться, что отряд в две тысячи человек даже при яростном сопротивлении жителей без труда овладел бы этим городом.
– Первоклассная крепость! – говорил фрегеллиец окружавшим его командирам. – Посмотрите, как неприступна эта ковшеобразная вершина горы!
– Она станет еще неприступнее, если соединить крепкой стеной этот обращенный к морю промежуток между двумя грядами скал, – заметил Герий Каннуний.
– Я однажды побывал здесь, – говорил стоявший рядом с ним Гай Анизий. – Мне рассказывали, что во время Второй Пунической войны жители Триокалы начали возводить вокруг нее новые стены, но пришли римляне и запретили строительство. Они заподозрили триокальцев в намерении перейти на сторону карфагенян. Этот запрет не снят до сих пор. Древняя часть города находится на самой вершине горы, но там больше старинных храмов и алтарей, чем частных домов. Нынешние жители предпочитают селиться на склоне горы.
Варий был уверен, что в этой благодатной местности восставшие найдут достаточное количество съестных припасов, чтобы обеспечить на много дней осады четыреста восемьдесят человек. Он приказал Анизию, Каннунию и еще одному командиру по имени Гатнон немедленно отправляться за провиантом с тремя центуриями, взяв с собой все повозки с мулами и всех лошадей.
– Действуйте решительно, – напутствовал он командиров. – Не думаю, что против вас из города выступят солдаты. Похоже, наемников там немного, а с обывателями, если они осмелятся сделать вылазку, вы легко справитесь. Помните, что без провианта все мы погибнем. А завтра мы еще раз соберем на триокальских виллах все, что нам нужно. Это необходимо сделать до того, как появится претор со своим войском.
Сто пятьдесят человек во главе с Каннунием, Анизием и Гатноном немедленно двинулись по дороге в сторону Триокалы. Остальные триста тридцать человек, не теряя времени, стали рыть окопы и возводить вал на пологой стороне холма, там, где указал Варий.
Несмотря на усталость после длинного перехода, весь остаток дня повстанцы усердно трудились на строительстве лагеря, прекратив работы лишь с наступлением темноты.
Они успели выкопать ров и насыпать земляной вал, основание которого предварительно укрепили камнями и бревнами. Оставалось соорудить частокол, используя срубленные в ближайшей роще стволы молодых деревьев. Варий, хорошо знакомый со всеми тонкостями строительства римских лагерей, учил товарищей, как скреплять и переплетать между собой палисадины, используя прочные и гибкие ветви, чтобы врагу во время приступа труднее было раскачивать и разрушать частокол.
Как только стемнело, Варий собрал командиров центурий и коротко изложил перед ними свой план дальнейших действий:
– Римский претор, если он завтра выступит из Гераклеи, вряд ли появится здесь раньше вечера. Следовательно, у нас в запасе почти весь завтрашний день. Это время нужно употребить, чтобы хорошо укрепить лагерь и запастись как можно большим количеством провианта. Здесь мы будем сидеть в осаде, твердо зная, что наши товарищи немного дней спустя поднимут восстания в различных областях Сицилии. Будем ждать, когда по всей Сицилии рабы, воодушевленные нашим мужеством, возьмутся за оружие.
Сказав это, Варий обратился к Эвгенею:
– А тебе, храбрый юноша, придется снова отправляться в дальнюю дорогу. Завтра возьмешь с собой всех всадников и отправишься в область Сегесты, к Афиниону. Он служит управляющим в имении двух богатых братьев. Запомни их имена. Одного из них зовут Фрасиллом, другого Андрогеем. Расспрашивай всех встречных, как найти эту усадьбу. Встретившись с Афинионом, передай ему, что пока претор держит нас здесь в осаде, пусть не медлит и поднимает своих людей, помня о своей клятве.
* * *
В тот день, когда восставшие во главе с Варием строили свой лагерь под Триокалой, военный трибун Марк Тициний с тридцатью конными легионерами прибыл в Термы Селинунта. Он был послан на разведку претором, двигавшимся следом за ним от Агригента к Гераклее. Тицинию было приказано собрать сведения о мятежниках.
Первые слухи о восстании рабов в области Галикий дошли до Нервы на другой день после его прибытия в Агригент. И хотя это были всего лишь слухи, претор привел свою когорту в состояние полной боевой готовности и отправил в соседние города гонцов за подкреплениями. Он не хотел терять времени. Из солдат гарнизона Агригента он присоединил к своему отряду двести восемьдесят человек. По пути к Гераклее отряд претора нагнали около полусотни вооруженных всадников с тремя десятками взнузданных лошадей. Этих всадников прислал проагор Коммицианы. Нерва приказал Марку Тицинию посадить на коней тридцать легионеров и произвести разведку в областях Галикий и Мазары, так как, по слухам, именно там действовали мятежники.
Тициний со своими всадниками в тот же день примчался в Гераклею и там узнал, что несколько сотен вооруженных копьями и рогатинами беглых рабов двигаются вдоль побережья, приближаясь к Селинунту. В Гераклее Тициний задержался на несколько часов, чтобы дать отдых людям и лошадям, после чего направился к Термам Селинунта и прибыл туда в первую стражу ночи.
Термы Селинунта, небольшой городок на самом берегу моря, славился на всю Сицилию своими банями. Марк Тициний был наслышан о них еще в Риме. Предприимчивые власти Селинунта, учитывая то обстоятельство, что на юго-западе острова лучшие земли перешли в руки римлян, построили на средства своего города римские бани, или термы, как раз на полпути между Селинунтом и Гераклеей. Здесь была живописная местность и били теплые источники. Термы обещали отцам города Селинунта немалый доход. И они не ошиблись. Римским землевладельцам и богатым обитателям городов юго-запада Сицилии очень полюбилось это место отдыха, отвечавшее римскому вкусу и привычным для них развлечениям. Да и многие сицилийцы, имевшие скромный достаток, с удовольствием проводили здесь время, свободное от житейских забот. Быстро разросшийся поселок, населенный профессиональными банщиками, массажистами, мелкими торговцами, гетерами, владельцами таверн, доходных домов и прогулочных судов, получил название Термы Селинунта. Со временем он стал соперничать с Термами Сегесты, которые находились на западном побережье Сицилии. Сюда стекались актеры, фокусники и даже странствующие ланисты, которые устраивали излюбленные римлянами бои гладиаторов.
Утром следующего дня Тициний получил новые сведения о мятежниках от прибывших в городок перепуганных торговцев оливковым маслом из Скиртеи. Они рассказали трибуну, что были ограблены близ Триокалы неизвестными вооруженными людьми, отобравшими у них весь товар вместе с мулами и повозками. Немного позднее из самой Триокалы кто-то принес
