медленно, со скучающим видом, повернула голову в ее сторону, окинула с головы до ног долгим взглядом, выдохнула сигаретный дым и снова застыла. Похоже, она привыкла к долгому ожиданию.
Внезапно женщина встрепенулась и, быстро затянувшись, махнула рукой в сторону Джули.
— Девочка в парике! — воскликнула она. — Я тебя знаю. Ты та малышка в парике. Только где же ты потеряла парик?
Джули открыла было рот, чтобы ответить, но тут до нее долетел запах сигаретного дыма. От приступа тошноты она упала на колени, в грязь, и ее вырвало в мокрую траву под фанерной стеной склада, но, поскольку она давно ничего не ела, наружу выходила только обжигающая горло кислота. В глазах замелькали зеленые и желтые пятна, а потом их скрыла тьма. Очнувшись, Джули почувствовала теплую ладонь на затылке.
— Девочка в парике, ты не очень-то хорошо выглядишь, — заметила женщина, помогая ей сесть на бетонный бортик. Пятна перед глазами рассеялись, и Джули увидела лицо женщины более отчетливо. Легкий ветерок топорщил ее короткие черные волосы. — Меня зовут Дженис. А тебя, наверное, будущая мама, если я хоть что-то понимаю.
Девочка вдохнула и выдохнула, жадно ловя ртом воздух, уже не пахнущий дымом.
— Я сбежала, — сказала Джули и замолчала. Она не могла подобрать слов, чтобы описать случившееся. Она солгала. Убила. Старалась быть хорошей. И не смогла.
— Да я уж догадалась. У тебя есть к кому пойти?
Джули покачала головой.
— Тебе нужна одежда? Нужно где-то приткнуться?
Девочка кивнула.
— Хочешь избавиться от этого? — Дженис указала на ее живот.
На мгновение Джули растерялась.
— Чей это ребенок, милая? — спросила женщина чуть тише.
На этот раз рвота исходила из такой глубины ее существа, что, казалось, ее разорвет на куски. Но ведь это невозможно: чтобы состоять из кусков, надо быть чем-то, а она ничто.
Дженис следила за ней, пока она не разогнулась, вытирая рот.
— Ладно, забыли. В любом случае тебе надо поесть.
Девочка молча посмотрела в сторону склада позади них.
— Ох, черт возьми, нет, — замотала головой Дженис. — Ронда милая женщина, но один взгляд на твой четырехмесячный живот — и тебе от нее не вырваться. У них есть специальное заведение.
— Заведение?
— Смотрите-ка, она умеет разговаривать! Да, у них есть специальное заведение, где показывают специальные фильмы. Они католики, понимаешь? Ты же не хочешь связываться с католиками в твоем положении?
— Если понадобится… — пролепетала Джули.
— Разве только понадобится лекция о том, как не раздвигать ноги. Хотя я не говорю, что ты это делала по своей воле.
— Мне нужно… — Каждое слово поднималось как из бездонного колодца. Иногда ведро лишь шлепало о воду, а иногда даже не достигало воды и болталось в пространстве.
— Я знаю, что тебе нужно, и могу сказать прямо сейчас, что ничего не выйдет без кучи бумаг, подписанных твоими родными. Черт возьми, возможно, кто-то из них тебя и попортил.
Родные.
«Ты ничто».
— Ну да ладно, пойдем со мной. — Дженис помогла ей подняться и вздохнула. — Кто бы это ни сделал, надеюсь, он сгниет в преисподней, потому что выскоблить тебя будет нелегко. Да и деньги понадобятся. — Косой взгляд. — Ну, об этом мы поговорим позже.
Джули подумала о преисподней. О небесах. О том, что зародилось внутри нее, о новой жизни, биении сердца. Потом она подумала о Джоне Дэвиде, о том, как он снова и снова давил на нее своим увесистым телом. Она так и не выползла из подвала. Его частичка осталась у нее внутри. И эту частичку зовут Эсфирь.
14
В 2002 году скалолаз по имени Райан Хартли взобрался на башню «Транско» с помощью небольшой кирки. Добравшись до тридцатого этажа — почти до середины, — он прыгнул.
В записке, найденной на его изуродованном теле, выражался протест против войны в Ираке. Вероятно, Хартли выбрал башню «Транско» потому, что она служила символом хьюстонского нефтяного бума: шестьдесят четыре этажа серебристо-черного стекла, устремленные ввысь. Одиноко возвышающаяся посреди торговых и жилых кварталов, эта башня — самый большой небоскреб за пределами центрального делового района. Она олицетворяет энергию, бьющую из центра Земли: словно нефтяной гейзер поймали, очистили и преобразовали в призму слепящего света. Напротив башни, через прямоугольный газон, — «Водяная стена», искусственный водопад в форме подковы высотой ровно шестьдесят четыре фута; каждый фут соответствует этажу башни «Транско». Однажды, накупив в «Галерее» подарков к Рождеству, мы повели девочек смотреть на этот величественный фонтан. Трехлетняя Джейн вырвала свою руку из моей и побежала к воде, а Том кинулся догонять ее. Отважная малышка остановилась у подножия грандиозного сооружения и уставилась на изогнутую стену воды. Затем, ошеломленная бурлящим потоком, шагнула вперед. Ножки у нее подогнулись, она упала и завопила.
Пятилетняя Джули улеглась на тротуар, запрокинув голову, чтобы с безопасного расстояния видеть гигантскую дугу падающей воды. Пока Том хватал Джейн на руки, я легла рядом с Джули, стремясь увидеть ту же картину, что и дочка. Помню ее теплую голову, прижавшуюся к моему виску, ее тонкие волосы, ласкающие щеку. Мы вместе наблюдали, как Том, чей голос был едва слышен из-за шума водопада, утешает Джейн. Вода струилась по камням так быстро, что действительно казалась неподвижной водяной стеной.
Когда Джули заговорила, ее слова прозвучали прямо у меня в ухе:
— Мамочка, неужели небо падает?
Я мысленно поставила галочку, чтобы поздним вечером, когда девочки лягут спать, повторить Тому образную фразу дочери, а вслух произнесла громко, хотя шум воды превратил мои слова в шепот:
— Не волнуйся, милая, здесь с нами этого не случится.
И скорее почувствовала, чем увидела ее храбрую улыбку.
Издалека, на фоне освещенной водяной стены в обрамлении каменной арки, они могли показаться парочкой, делающей фотографии на память. Гретхен и Максвелл, руки сцеплены вместе; она откинулась назад в изящном изгибе натянутого лука, а он навис сверху. Вдруг он резко толкнул ее, обхватил руками, и они стали похожи на танцоров — слившиеся в одну темную фигуру, которая извивается перед освещенной стеной воды. Но, в спешке поскальзываясь на траве, все более влажной по мере приближения к фонтану, я вижу, как Гретхен выворачивает локти, пытаясь оттолкнуть его. Они борются, чтобы добраться до сумки, которая висит на длинных лямках у нее на плече. Я бегу к ним.
Искусственный водопад вблизи шумит оглушительно громко — журчание струй сливается в единый грохочущий рев, меняющий высоту и интенсивность с каждым моим шагом. Туман брызг скрывает круглую бетонную площадку перед изогнутой стеной фонтана. Земля предательски скользкая. Ночью сквозь туман брызг проникает слабый желтоватый свет
