Анжела надулась, но промолчала, хотя ей хотелось спорить и обвинять его. Но сейчас она знала про Дэймона, и не была уверена, ее ли это чувства. С одной стороны, девушка не могла назвать себя очень уж обидчивой. С другой – Аз в последнее время несколько раз задевал ее чувства.
– А может мне все же кто-нибудь расскажет, куда мы едем? – спросил Дин.
– Едем к Падшей Смерти, вернувшейся из Ада, – закатил глаза Дэймон. – И даже не вздумай возмущаться.
– Да я и не думал, – пробурчал Дин и тоже замолчал.
Страх Анжела почувствовала прежде, чем увидела Самаэля. Это не была та всепронизывающая тошнотворная жуть, которую она испытала на школьной парковке. Сейчас она не валялась на земле от ужаса, но противное чувство тревоги проникало внутрь каждой косточки, заставляя Анжелу нервно оглядываться по сторонам.
– Он стал сильнее, – словно откликаясь на ее мысли, заметил Дэймон.
– Но пока еще остался довольно нервным, – прислушавшись, добавил Азазелл.
Они завернули, и свет фар высветил одинокую фигуру посреди дороги. Самаэль стоял, чуть наклонив голову вправо, его классический костюм местами покрывали пятна сажи, а волосы были всклочены. На лице проступала адская смесь тревоги, облегчения и надежды.
– Аз, – он сделал шаг к машине, в мгновение оказавшись рядом.
– Ты вернулся, – Азазелл первым вышел наружу.
– Да, я... – Самаэль развел руками, и только сейчас стало видно, что в двух пальцах правой руки у него зажат какой-то мешочек. – Вот, возьми. Аккуратней...
– Что это? – спросила Анжела, глядя, как Самаэль передает этот мешочек так, словно в нем спрятаны все сокровища мира и даже немного больше.
– Это... душа Габриэлль. Я забрал ее из Ада.
Трое Ангелов, включая бывшего Серафима и нынешнего Хранителя синхронно ахнули. Анжела лишь удивленно вскинула брови – некоторые вещи были для нее свершено невообразимыми, например, ограничение чувств, или зависимость от них, в то время, как другое казалось девушке куда более привычным, чем самим ангелам.
– И ты... смог? – стараясь не касаться ладоней Ангела Смерти, Азазелл бережно забрал тряпичный мешочек.
Едва драгоценная ноша оказалась в руках Серафима, Самаэль вздохнул с явным облегчением. Во время путешествия по Аду, в поисках пути наверх, он боялся лишь одного – ненароком коснуться души Габриэлль всеми пятью пальцами. Конечно, обычные Ангелы Смерти не могут навредить душам – в конце концов, именно они относят их на небеса, или вниз. Но Самаэль никогда не был обычным, а после убийства бессмертного предпочитал не рисковать.
Если его руки могут уничтожить того, кто даже не был создан для смерти, то лишняя осторожность действительно не помешает.
– Теперь тебя видно не только в месте спуска? – спросил Дэймон.
– Да... кажется, я стал сильнее... – рассеяно заметил Самаэль. – Давайте поговорим. Мне нужна ваша помощь.
Он не отводил взгляда от рук Азазелла и заветного мешочка.
– Сделаем все, что в наших силах, – синхронно воскликнули Дэймон и Аз.
Самаэль с благодарностью кивнул.
Сейчас он выглядел еще страннее, чем когда только обрел чувства. Больше не похожий на дрожащего от нехватки дозы наркомана, он был словно здесь и не здесь одновременно. И хотя лицо его по-прежнему выражало множество эмоций разом, а сам Самаэль по-прежнему был далек от полного спокойствия, все равно сейчас он казался куда более умиротворенным.
Действительно, уже сам факт того, что душа любимой не будет мучиться вечность, примирял Самаэля с эмоциями получше любого медальона. Главное он сделал. И будет изумительно, если и дальше все пойдет по задуманному, но даже так Ангел Смерти был счастлив, ведь теперь Габриэлль рядом с ним, как и всегда хотела.
Они так и говорили возле машины, припаркованной на обочине.
Дэймон облокотился о капот, Аз прислонился к задней дверце, Анжела стояла, обхватив свои плечи руками, Самаэль безразличным взглядом скользил по округе.
Дин поглядывал на вернувшегося из Ада с большим опасением, но молчал, не рискуя вмешиваться. По крайней мере, он угрожал душе Анжелы куда меньше, чем тот же самый Дэймон.
Рассказ Самаэля вышел долгим и обстоятельным.
Жаждущий лишь мести за свою возлюбленную, Самаэль разыскал и убил бывшего Хранителя Габриэлль. Он не думал, что с ним сделают небеса, не знал, получится ли у него вообще. Лишь надеялся, что все пойдет по его плану.
И когда Ангел рассыпался прахом под его пальцами, Самаэль ощутил небывалый прилив силы. Словно не просто убил Хранителя, а поглотил его суть. Нет, даже не так. Словно впитал в себя энергию всех подопечных, бывших у этого Ангела.
Когда Смерть забирает человека, то видит всю его жизнь, свернутую в тугую кинопленку, что отпечатком ложится на его крылья. Забирая Ангела, Самаэль не увидел его жизни – создания небес лишь существуют в этой реальности, а жизнь была и остается уделом людей.
Но зато перед внутренним взглядом Самаэля пронеслись сотни и тысячи других судеб – всех тех, кого хранил убитый Ангел. И хотя души их уже давно были там, где им суждено было быть, сила этих жизней все равно каким-то странным образом передалась Самаэлю.
Правда, сначала он этого даже не осознал, уцепившись за одно-единственное видение, имевшее для него ценность – за Габриэлль.
А после его подняли на небеса.
Аз был прав, сравнивая крылья с поводком. По ощущениям это было примерно то же самое – словно кто-то резко дернул тебя за цепь, только вместо цепи и ошейника были крылья.
Наверху не было суда, и Отец не ждал его, чтобы выяснить причину такого ужасного поступка, или лично наказать. Нет, ничего подобного – его подняли всего лишь, чтобы сбросить.
Впрочем, он мог и ошибаться – этот визит наверх смазался из памяти, словно его затерли. Как и последующее падение, во время которого Самаэль впервые в жизни был без сознания.
Едва открыв глаза, Самаэль увидел Дэймона и Аза, и сразу же понял, что произошло. Однако не расстроился – это было не только справедливым наказанием, но и неожиданным сюрпризом.
Смерть не может упасть, а серые крылья нельзя отбелить, или сменить на алые, это знает каждый Ангел.
А потому Самаэль думал, что, скорее всего, его снова лишат чувств. Это казалось ужасным, ведь тогда его любовь к Габриэлль вновь потонет в пустоте, но все же месть Хранителю стоила и не такого.
Однако в глубине несуществующей души, Ангел Смерти надеялся, что станет Падшим. Ведь тогда он бы смог спуститься в Ад.
Спуститься, забрать душу возлюбленной и вернуть ее наверх – на это хватило бы времени, прежде чем он превратился бы в демона. А там будь, что будет.
Себя Самаэль не жалел.
Но, несмотря на Падение, его чувства, изначально более полные, чем у других Ангелов, не изменились. А серые крылья остались такими же большими и сильными, и никакой боли. По сути, упав, Самаэль лишь потерял связь с небесами, сохранив себя, свой рассудок и даже физическую возможность на них вернуться. Стал никому не подвластной Смертью, могущей иметь собственные чувства. И это было лишь началом уготованного ему пути сильного и ни от кого не зависящего существа, являющегося не просто Ангелом Смерти, но воплощением самой Смерти, неотвратимой, неизменной и столь же необходимой, сколь и жизнь.
