комнаты.
Мы находились в трактире Гусь. Чтобы вновь здесь поселится, нам пришлось вернуть ушлому владельцу заведения одолженные ложки и отплатить обиженному полицейскому славным поддельным рублём.
День обещал быть просто замечательным — стояло дивное утро, на небе не было ни облачка, а под окном с переливами щебетали пичужки... В дверь постучались. Это был явный признак того, что кто-то очень хочет нарушить мой покой.
— Занято!
Сие остроумное утверждение, насылающее на мысль об общественном туалете, не угомонило стучащего незнакомца: наоборот, оно его раззадорило и он начал бить в дверь с удвоенной силой.
— Знайте, это не барабан, а дверь! И за ней сидят и пьют чай... С баранками!
Неизвестный негодник не перестал стучать по двери. Это вызвало у меня чувство праведного негодования.
Я встал, поправил украденный халат (второй), подошёл к двери и резко раскрыл её. Ненавистный источник шума не удержал равновесие и свалился на половицы. Я его узнал.
— Свинья! Пришёл вернуть долг?
Молодой человек встал, отряхнулся и взглянул мне прямо в глаза.
— Я — банкрот, и отец выгнал меня из дома!
— Поздравляю. Обмойте на досуге... — я попытался закрыть дверь, но шулер не дал мне этого делать.
— Представляете, мой бывший подель... Друг решил, что мы больше с ним не дружим, и выписал на меня гончий лист. Теперь полиция ищет меня по всему городу.
— Завидую. Такое внимание власть имущих — редкость. Наверное, вы в чём-то порадовали господа или его жену. Или любовницу. Или две любовницы. Или...
— Хватит ёрничать! — юноша покраснел. — Я прекрасно знаю, что поступил подло, но и вы ничем не лучше: обдурили меня и выманили последние деньги!
— Они сами вылезли из вашего шулерского кармана, и мне даже не понадобилось их выманивать. Научили бы ваши деньги не раскрываться перед незнакомцами, я бы их и не взял.
Габдулин схватился за голову.
— Вы не понимаете, теперь я без гроша в кармане и вне закона! И всё из-за вас и вашей треклятой магии!
Я изобразил вид оскорблённого честного человека. Да, я так умею. Всем советую.
— Я выиграл честно, а получил — хохлому и труселя. По идее, это я должен просить у вас денег, но я так не делаю: у меня есть чувство собственного достоинства. Желаю заиметь его и вам. Прощайте...
— Стойте! — надоедливый негодяй просунул ботинок в дверной проём, и я знатно прищемил его ногу дверью. Парень заревел. — Ах, бляха, как больно!!!
Юноша свалился на пол, и мне не осталось ничего иного, кроме как поругаться и закрыть дверь прямо перед его носом... Только по прошествии минуты я понял, что так и не спросил, зачем же он пришёл.
Впрочем, судьба дала мне второй шанс: как только я вернулся к чаепитию, в дверь постучали снова. На этот раз — более тихо, правда, всё же явно достаточно, чтобы вывести меня из себя.
Я ругнулся, направился к двери и раскрыл её настежь. Лоренц Гелен повалился на половицы с сломанным носом.
— И чего тебе здесь надо, любитель заключать устные, никому не нужные договоры? Следишь за исполнением?
Иностранец хмыкнул.
— Не поможете встать?
Я протянул торговцу руку и поднял его с пола. Мужчина поправил опухший нос и загундосил:
— Да, вы оказались правы, я и вправду слежу за исполнением возложенных на вас обязанностей... И пока не вижу, что вы работаете в паре с графиней... — Лоренц выглянул у меня из-за спины и посмотрел на расположившиеся на столе плюшки. — И что вы вообще работаете...
— У меня есть неделя, так?
— Так. — был вынужден согласиться Гелен.
— И никто не заставлял меня работать в паре, верно?
— Верно. — торговец вздохнул.
— И что это значит? М-м? Не просветите? Вы же такой умный.
— Вы работаете один, и тогда, когда вам захочется...
— Верно. Можете, когда хотите. — я вернулся к чаепитию. — Не волнуйтесь, я выполню свою часть договора.
— Не сомневаюсь. — сухо ответил Лоренц и затем скрылся в коридоре, не закрыв двери.
Я взялся за рогалик и лениво побрёл к дверному проёму, как тут из него неожиданно выскочил всё тот же Гелен.
— Вы ещё не ушли? — грозно спросил я, покусывая сладость.
— Просто решил кое-что добавить. Так, на всякий случай: жену Разумовского найти будет крайне непросто. К тому же, ваш подруга уже идёт за ней по пятам...
— Она мне не подруга. — рассерженно сказал я. — У нас с ней ничего. Общего. Вам ясно?
— Яснее ясного. — иностранец улыбнулся, оставив меня гадать, что означала его улыбка — понимание, или насмешку?
Запереть дверь на семь замков мне не дали: в коридор вернулся юный искатель приключений. В этот раз — с корзинкой сладкого.
— Прошу, дайте мне пожить с вами! — юноша упал на колени. — Я очень хозяйственный и умный и вполне могу стать вашей правой рукой!
Из второй комнаты показалась длань дьявола. При виде Габдулина она с любопытством замяла пальцы.
— Как видишь, у меня уже есть правая рука. И вторая мне не к чему... — мальчишка обхватил мои ноги и зарылся в них, как в мягкие перины.
— Смилуйтесь, мастер! Только вы можете научить меня обманывать по-крупному и выжить в этом безумном мире!
— Так ты пришёл за уроками? — я задумчиво взялся за подбородок. — Понимаешь ли ты, о чём просишь? У меня ещё никогда не было ученика, да и учить — не мой конёк. К тому же, я Герган Великолепный, а не Герган мудрый...
Мальчишка не отпускал моих ног. Его упрямство было просто поразительным.
В коридоре показались чёрный Богдан и Микола. Как всегда — пьяные. Завидев злостного нарушителя субординации, они бросились на него и скрутили в морской узел. Габдулин не издал ни звука и лишь под конец, когда у него хрустнула рука, позволил себе немного поорать и заплакать.
— Господин, что с ним сделать? Отрезать голову? Намазать мёдом и засунуть в муравейник? Может, порвать гузно?
На последнем предложении сын купца лишился сознания, и Миколе пришлось удерживать его ватное тело своими медвежьими лапами.
— Нет, Богдан, сегодня мы ничьё гузно не трогаем.
Усач вздохнул.
— Опять...
— Но!
И просиял.
— Этот юноша решил, что достоин стать моим учеником. Как понимаете, это не прощается.
— Не прощается! —
