– Воды! – повторил он погромче.
Женщина испугалась.
– Воды!
И она схватила трубку и позвонила в полицию.
Полвека спустя я читала рассказ моей двоюродной бабушки о том, что произошло, – в виде протокола допроса для заключительной апелляции.
В: Когда вы увидели, как патрульный Литтел подъехал к вам в полицейском автомобиле 15 октября 1958 года?
Ника: Около 1.15, полагаю, я увидела, как патрульный Литтел подъехал и припарковался поблизости от меня.
В: Что патрульный Литтел сделал после того, как подъехал, и что он говорил – если вы это слышали?
Ника: Он вышел из машины, подошел к моему автомобилю с той стороны, где сидел Монк, и велел ему выйти.
В: Что сделал Монк, когда патрульный велел ему выйти?
Ника: Он ничего не делал. Просто уставился на патрульного Литтела и не двигался с места.
В: О чем вы говорили в тот момент с патрульным Литтелом?
Ника: После того как патрульный Литтел во второй раз велел ему выйти, а Монк не шелохнулся, я вышла со своей стороны автомобиля, обошла его сзади, подошла к патрульному Литтелу и спросила его, в чем дело. Потому что я не видела никакого правонарушения, и я сказала патрульному, что Телониус Монк – очень известный музыкант, а я – его агент и имею лицензию Американской музыкальной ассоциации и мы едем на концерт в Балтимор.
В: Что ответил на это патрульный Литтел?
Ника: Он ответил: «Хорошо» – и вернулся в свой автомобиль.
Ника включила первую скорость, замигала поворотником и начала медленно выворачивать на шоссе. Указатель подсказал им расстояние до Нью-Йорка: они вернулись на шоссе, однако нос автомобиля смот рел не в ту сторону. Ника развернулась. Им пришлось снова проехать мимо патрульного Литтела, и все трое находившихся в машине заметили, что патрульный говорит по рации. Через несколько мгновений взвыла сирена. В зеркало заднего вида Ника увидела, как полицейский автомобиль тоже развернулся и погнался за ними. Поравнявшись с «бентли», Литтел пальцем указал на обочину и в мегафон также выкрикнул команду остановиться. В «бентли» никто не обмолвился ни словом. На этот раз патрульный автомобиль остановился прямо перед «бентли». Полицейский вышел, держа наготове наручники, и рывком распахнул переднюю дверь со стороны пассажира. Он попытался надеть наручники на Монка, но тот спрятал ладони под попу и всем своим крупным телом отодвинулся подальше.
В: Произнес ли музыкант непристойное ругательство в присутствии патрульного Литтела?
Ника: Возможно, он сказал «Какого черта» или что-нибудь в этом роде.
В: Какой разговор имел место между вами и патрульным Литтелом?
Ника: Я спросила: «Что вы делаете?» А он ответил: «Он арестован».
Литтел выпрямился и медленно обошел вокруг машины. «Водительские права и техпаспорт!» – приказал он и, прежде чем вернуться в свой автомобиль, выдернул ключи из зажигания «бентли». Роуз, Ника и Монк, все еще в оцепенении, смотрели, как Литтел берет рацию и вызывает подмогу.
В: Что вы сделали тогда?
Ника: Я вышла из машины, подошла к нему и просила его не заходить дальше. Я заверила его, что попрошу Монка выйти из машины, если это нужно.
В: Что ответил вам на это патрульный?
Ника: Ответил: «Выйдет, не сомневайтесь!»
В: Что вы сделали затем?
Ника: Я вернулась к своей машине, но к этому времени подъехало еще несколько патрульных автомобилей и из них вышли полицейские.
В: Опишите господину судье, что произошло между этими подъехавшими полицейскими и Монком возле вашего автомобиля.
Ника: Их было четверо, они пытались вытащить Монка из машины, а он сопротивлялся, и они начали избивать его дубинками, а я просила их перестать, просила, чтобы не повредили ему руки, ведь он музыкант.
Роуз потом рассказывал, что сначала Ника просила полицейских поберечь руки Монка, но они ее не слушали и лупили затянутым в кожу свинцом прямо по пальцам, и тогда она стала умолять их остановиться. «Она уже вопила, выла: “Руки, бога ради, пощадите его руки!”»
Ника: Они не обращали на меня внимания, выволокли его из машины, повалили наземь, избивали, потом сковали руки ему за спиной, потащили в машину патрульного Литтела и старались запихнуть на заднее сиденье… Я подошла к старшему и сказала: «Прошу вас, перестаньте его калечить». Затем я вернулась к своей машине, но тут патрульный Литтел преградил мне путь и сказал: «Вы тоже арестованы».
Монк потерял сознание (вероятно, один из полицейских ударил его по голове), и полицейские ухитрились впихнуть неподвижное тело в машину, закинули ему ноги чуть ли не на голову и с трудом захлопнули дверь. Детектив Экрич разрешил Нике самой доехать на «бентли» до местного суда. Роуза тоже арестовали и усадили в другой патрульный автомобиль.
Новости об аресте распространились быстрее, чем Баронесса и музыканты успели добраться до здания суда. Полицейские позвали своих родных полюбоваться небывалой добычей. Сопливые детишки прижимались носом к стеклу, чтобы разглядеть Монка: он очнулся и сильно страдал от боли. Баронесса ничем не могла ему помочь, она лишь настаивала, чтобы ей дали позвонить адвокату. На Роуза тоже надели наручники и увели его в другое помещение.
– В чем нас обвиняют? – твердила Ника.
– Разрешите ваш бумажник?
– Если хотите обыскать мою сумку, обыскивайте. Но вызовите врача для мистера Монка. Ему плохо. Вы же видите, что ему плохо! Мы признаем вину. Назначьте штраф и отпустите нас.
– Придется обыскать вашу машину.
– Обыскивайте.
Это было совсем скверно.
Ника вышла вслед за полицейскими на улицу и села на скамейку. Она достала блокнот и машинально что-то в нем чертила.
В: Почему у вас был с собой блокнот для рисования?
Ника: Я всегда беру его с собой. Когда я волнуюсь, нервничаю, я обычно делаю наброски. И в тот раз тоже.
В: Когда полицейские начали выгружать багаж из вашей машины, вы знали, что в чемодане находится каннабис?
Ника: Да.
В: Почему же, баронесса, вы не отказались от обыска? Или у вас не было выбора?
Ника: Меня со всех сторон окружали полицейские, патрульные, детективы. Я растерялась. Несколько раз просила связать меня с моим адвокатом, но мне сказали, что не разрешат позвонить. Я была очень напугана и не знала, как помешать им проводить обыск.
В: Вы считали, что у вас не было выбора – разрешать им проводить обыск или запретить?
Ника: Нет.
