Невесомая и почти невидимая «башня», с верхушки которой он озирал окружающие красоты, находилась почти на самом краю острова. С одной ее стороны высились отвесные скалы, с другой виднелся небольшой чистенький пляж и — море… собственно, море было практически под ногами: ослепительно, не по-земному, синее, спокойное, какое-то даже ленивое… ничего, что холодно, все равно искупаемся…
Лекс резко обернулся, услышав легкий скрип отодвигающейся двери лифта.
Марсия!..
Она была в чем-то вроде бы простеньком, белом, обтягивающем… в черных волосах и на шее — бриллианты и немного золота… загорелые ноги… вот эт-то ноги… а я, кстати, без штанов.
Но вот кстати ли? Это вопрос.
Лекс дернулся к одежде, понимая, что как раз вопросов быть не может… и остановился, подумав, что будет очень глупо выглядеть, если станет скакать на одной ноге, не попадая в штанину, приговаривая при этом «пардон» и падая носом вниз. На фиг надо.
Марсия стояла молча, и тут Лекс понял, что она самым внимательным образом его рассматривает. Ну и правильно. А что тут такого, в самом-то деле? Посмотри, дорогая, посмотри. Нам скрывать нечего.
Он скрестил было руки на груди, но спохватился и спрятал их за спину. Не стоит вести себя слишком нахально перед лицом юной незамужней госпожи. Однако и взгляд у вас, мадемуазель…
Марсия продолжала молчать. Лекс почувствовал легкое раздражение. Что я ей, конь на ярмарке, что ли? Подумаешь, цезаревна. И не таких видали…
— Разрешите одеться, госпожа? — довольно ядовито осведомился он.
— Что?.. Ах да… ну конечно, — будто бы спохватилась девушка.
— Между прочим, добрый день, — буркнул Лекс, нарочито не спеша направляясь к своей одежде.
— Здравствуй, — сказала Марсия ему в спину, и в тоне ее не было никакой растерянности — сплошное высокомерие. — Мне отвернуться?
Вот зараза.
— Как будет госпоже благоугодно, — сказал Лекс через плечо, разглядывая разложенную одежду.
Он быстро надел шорты и легкую спортивную рубашку, потом повернулся к девушке.
Она стояла спиной к нему и задумчиво водила пальцем по прозрачной стене.
— Я готов, — произнес Лекс.
Марсия неторопливо повернулась и прошлась по комнате, не глядя на Лекса.
Ну что же, и мы помолчим, раз такое дело. Марсия остановилась и посмотрела на Лекса.
— Поздравляю, — негромко сказала она.
— С чем это? — удивился Лекс.
— Ну как же… повысили в чине. Или как это называется? В общем, наградили.
— Спасибо, — сказал Лекс, — за поздравление. Опять помолчали.
Она была хороша — до такой степени, что мелькнувшая было у Лекса шальная мысль — а вот как сейчас завалю я ее на эту кроватищу… — тут же куда-то пропала, потому что пошлости, пусть даже и замаскированной под брутальную разухабистость, здесь, кажется, совсем не было места… Лекс опять затосковал — как тогда, когда он впервые внимательно посмотрел на Марсию.
Да и к тому же мы не под обстрелом. Все-таки она — лицо почти официальное. Ценная, понимаете ли, особа. Для Республики. И публики.
Но зачем-то она ведь пришла, подумал Лекс. Что-то ведь ей было нужно, и она хотела меня видеть.
Ему вдруг стало почти весело. Он посмотрел на девушку и неожиданно заметил, что у нее зарозовели скулы.
…а еще у нее наверняка краснеет лоб, и щеки, когда… и нежная смуглая кожа, под которой выступают тонкие косточки ключиц, тоже краснеет — наверняка… а грудь…
Лекс на секунду закрыл глаза и сжал зубы, отгоняя наваждение. Что такое, право…
Однако и Марсия хороша. Чего растерялась-то, как девчонка? Что за перемены настроения? Вошла, как госпожа, а потом… Зачем нужно это висящее в воздухе чувство каменеющей неловкости, которое…
— Я очень рада, что ты уцелел, — негромко сказала Марсия. — Я очень беспокоилась за тебя. Очень, — еще раз повторила она.
— Спасибо, — произнес Лекс. Он все равно не мог преодолеть неловкость.
Все с самого начала пошло не так, с того момента, как она вошла сюда… да что же делать? что сказать? что?..
Внезапно Марсия рефлекторно поднесла ладонь к уху — видимо, заработал коммуникатор. Лицо девушки моментально изменилось, стало серьезным и непроницаемым.
Лекс почувствовал злость и облегчение одновременно.
— Мне надо идти, — сказала Марсия, ее черные глаза смотрели строго, держа на дистанции, которую преодолеть — Лекс это прекрасно понял — дано не каждому. — И тебе, кажется, тоже. Встретимся внизу. И… возьми это.
Она протянула Лексу ладонь, на которой что-то лежало.
Он подошел к ней, протянул руку, коснулся ее пальцев.
…странно, я не помню тепла ее руки… а оно есть, это тепло, нежное, не обжигающее, но и не очень-то спокойное… да и как тут успокоиться, когда такие глаза…
— Он настроен на мою личную волну, — почему-то чуть хрипловатым шепотом сказала Марсия. — Это для тебя…
Она резко повернулась, и через несколько секунд лифт уже унес ее куда-то в пропасть. Остался лишь легкий запах ее незнакомых духов и свежести тела, а неловкость куда-то подевалась.
Некоторое время Лекс смотрел невидящими глазами в пустоту, потом перевел дух и прислушался к себе: радости не было, радость пока не пришла, но… Предвкушение. И это уже…
Он глянул на свою ладонь. Там лежала присоска миниатюрного одноканального коммуникатора.
Лекс чуть помедлил, потом прикрепил коммуникатор рядом с тем, что дал ему Ниелло, и тронул сенсор.
— Я просто хочу тебя услышать, — сказал он, ужасаясь себе: что за ребячество, право…
— Я тоже, — услышал он легкий шепот у себя в мозгу. — Я… я тебя люблю.
В голове зазвенело от внезапно наступившей тишины: канал связи заблокировался.
Хм.
…а я?
Не надо торопиться.
Лекс опоздал на минуту двадцать секунд: гнусная система прозрачности не хотела поддаваться грубым рукам Охотника, а светить на весь остров из душа голой задницей ему не захотелось.
Ниелло посмотрел на него достаточно выразительно.
— Виноват, господин центурион.
Ниелло слегка кивнул:
— Вольно, триарий. У нас есть еще время.
Ну, вольно так вольно.
— А куда мы… куда мы направимся на этот раз?
— Официальный прием. Правда, малый. Есть придется на золоте, но будут все свои.
— Чьи это — свои?
Ниелло слегка усмехнулся.
— Не забывай, что теперь ты — носитель знака Изначальных. Аристократ чистой воды. Кстати, «тыкаю» я тебе последние несколько минут. Когда будет официально объявлено о признании тебя Потомком Изначальных, наши отношения изменятся.
