Словно отвечая на будто бы высказанный вслух вопрос, Ниелло произнес:
— Вообще-то жить ты будешь не здесь, а на другом краю острова.
— Хоть на поверхности-то?
— Конечно. — Ниелло позволил себе усмехнуться. — Даже почти над скалами. Там такие… солнечные дома называются. Как раз, где пляжи. Но купаться, предупреждаю сразу, холодновато.
— Ничего, посмотрим, — достаточно бодро сказал Лекс.
Центурион еще раз усмехнулся, что, по его меркам, выглядело, пожалуй, буйным весельем. Кабина остановилась.
— Приехали…
Ниелло провел Лекса в какое-то полутемное помещение, где немногословные люди в светло-зеленых лабораторных халатах быстро взяли у него пробы крови и кожи, отсканировали отпечатки ладоней и сетчатки глаза. Вся процедура заняла минуты три.
Ниелло вручил Лексу какой-то тусклый плоский медальон на длинной металлической цепочке, сказав: «Это твой ключ и нянька», потом снова вывел его к лифту; они опустились еще ниже под землю, прошли какими-то мрачноватыми коридорами — причем новоприобретенным медальоном Лексу пришлось пользоваться дважды: он прикладывал его к сенсорам прозрачных дверей, и те раскрывались, — спустились по лестнице (Лекс не выдержал и сказал Ниелло: «Что-то у вас здесь все по старинке», а центурион охотно отозвался: «А по старинке и есть. Здесь все построено лет полтораста назад», на что Лекс сказал: «А чего ж не перестроите?» — а Ниелло ответил: «Экзотика»), зашли на какой-то вроде склад, где центурион вручил Лексу большой пластиковый мешок с одной лямкой, потом сели в вагончик монорельса, проехали минуты три, вылезли, вызвали кабину другого лифта и зашли в нее.
— Ну сейчас-то хоть наверх? — спросил Лекс.
— Наверх, наверх, — несколько рассеянно отозвался Ниелло, явно прислушиваясь к своему коммуникатору, — И вообще, фратер-венатор, не расслабляйся. А то ты сейчас и на Охотника-то не похож вовсе. Я даже удивлен.
Лекс промолчал.
Лифт выскочил наружу, но не остановился, а продолжал свое движение вверх, не касаясь стрельчатых направляющих.
— И куда это мы так весело? — поинтересовался Лекс.
— К твоей новой квартире, фратер-венатор. С видом на море, как тебе и нужно.
Лифт остановился. Отъехала в сторону полупрозрачная дверь.
Лекс секунду помедлил, и центурион вышел первым.
— Ого, — не выдержал Лекс, выйдя из лифта. — Ничего себе аквариум.
Они оказались в очень забавном, с точки зрения Лекса, месте: нечто вроде вышки, на самом верху которой, на высоте метров (Лекс посмотрел) примерно тридцати пяти-сорока, находилась стеклопластовая площадка, накрытая прозрачным стеклопластовым же куполом.
— Ничего себе, — повторил Лекс, озираясь. — И что это такое?
— Твои апартаменты. Просторно?
— Еще бы, — произнес Лекс.
Метров двести квадратных… да, наверное, и побольше; и все для сибаритства: кровать… точнее, кроватища, пищеблок… мультимедиакомплекс, еще чего-то… вот это ванная!..
Гм.
— Здорово, — поделился Лекс. — Только вот… асаминтос с форикой обязательно прозрачными было делать?
— Умывальню, как и все стены, можешь, конечно, сделать непрозрачными, — слегка усмехнувшись, сказал Ниелло. — Не специально же для тебя строили. У людей всякие желания бывают… особенно у тех, кто обитает на Цезарии.
— Ага, — пробормотал Лекс. — А вон там… телескоп, что ли? Глазам не верю.
— Верно, телескоп, — сказал Ниелло. — Раритет. Антик. На планете очень спокойная атмосфера. Звезды здесь такие, что картины с них писать можно.
Лекс вздрогнул.
— Действительно, — негромко произнес он и прошелся по «апартаментам», невольно глядя под ноги. Далеко внизу зеленела травка.
Лекс бросил мешок, который дал ему еще внизу центурион, на кровать.
— Что здесь, кстати? — спросил он.
— Распакуй, — предложил Ниелло. Лекс раздернул замки.
Одежда… так… похоже, размерчик подходящий… О! Форма Охотника.
Это было кстати, поскольку старую парадку Лекс оставил на Забдицении. Только награды забрал и еще какую-то мелочь.
Но вот… н-да, неувязочка.
— Что ж промахнулись-то? — разочарованно спросил Лекс.
— А что такое?
— Форма-то офицерская. Да еще и триария.
— Ну и что?
— Как это — ну и что? Я же пока что старший велит, всего-то навсего.
— Уже нет, — спокойно сказал Ниелло.
— Не понял, — посмотрел на него Лекс.
Разжаловали, что ли? Когда только успели… да и за что, спрашивается? Чести Охотника нигде не уронил…
— Приказом магистра-экита Флота Звездных Охотников, утвержденного лично Цезарем, — четко произнес Ниелло, и в глазах его была темнота, — за образцовое поведение в чрезвычайной ситуации, за спасение ценной для Энеадской Республики персоны и в связи с особыми заслугами, старшему велиту Звездному Охотнику Александру Волку присваивается в порядке исключения внеочередное звание «триарий Флота Звездных Охотников». В приказе, господин триарий, распишетесь позже.
— А… кх… кх-м. Служу Республике! Слава великому Цезарю!..
А ни хрена себе… да и Гагарину такие повышения не снились.
— Вольно, триарий.
Лекс обнаружил, что стоит по стойке «смирно», и расслабился.
— Приводи себя в порядок, переодевайся, через полчаса жду тебя внизу. На поверхности, так сказать. С лифтом разберешься. Да, возьми коммуникатор… а этот оставь себе. И бронекомбинезон тоже далеко не прячь. Мало ли… какие приказы будут.
— Во что переодеваться-то? — подал голос Лекс, выходя из состояния легкого ступора.
— Как — во что? В парадную форму, господин триарий. Через полчаса жду.
Ниелло козырнул, Лекс, который уже снял берет, только щелкнул каблуками. Центурион провалился вместе с кабиной лифта вниз.
Лекс некоторое время задумчиво смотрел ему вслед, потом встряхнулся и прошелся по апартаментам.
Ну и дела. Сначала гоняют, как мыша в подполе, потом мышу килограммом, так сказать, чеддера по голове — хлоп… обожраться можно с непривычки.
Хотя… если трезво посмотреть на вещи, то ничего особенно хорошего не случилось. Подумаешь — звездочки триария повесили. По-земному это майор примерно выходит… Ты кто? Майор. А почему? Звание такое. Крайне рады…
А вот что дальше?
Лекс снял тяжелый бронекомбинезон, сбросил гвардейскую форму, оставшись в одних трусах, и направился в ванную-асаминтос, но потом остановился, подумал, подошел к прозрачной внешней стене, прижался к ней лбом и уставился на вид, открывавшийся из аквариумных апартаментов.
