чтобы Теодор на ваших глазах делал что-то не руками, а словами? Сказал — а это случилось?
— А как же, — кивает старуха. — Сказал, что надо нам построить нормальные дома, научиться писать — так и случилось.
— Не так, — говорю я. — Вот, к примеру, сказал, чтобы пошёл дождь — и он пошёл. Или дерево сломалось, а он ему приказал, и оно срослось, да ещё и плоды принесло в тот же день.
Клыкастая хрипло смеётся, хлопая себя по колену. Затем выражение её лица вновь делается суровым.
— Я тут не шутки шучу, мальчишка. Что ты выдумываешь то, чего не бывает?
— Но это бывает, — возмущаюсь я. — Именно такой человек запирает Теодора под замок. И выступать против него опасно, потому что он скажет слово — и превратит всех в мышей, например. Или в пирожки. И съест.
— Да ты нездоров, что ли, — с опаской глядит на меня клыкастая.
Тут дверь со скрипом отворяется, и в дом входит, зевая, Бартоломео.
— Охо-хо, — говорит он, потягиваясь. — Чего это вы так рано встали?
— Капитан, — радуюсь я, — расскажите-ка про колдунов. А то Ика думает, что я из ума выжил.
— А что колдуны? — настораживается Бартоломео.
— Ну, что они бывают.
— Разумеется, бывают, — кивает капитан в знак согласия.
— Такие, что скажут, и оно исполнится? — поднимает седые брови старуха.
— Вроде как, они могут не всё на свете, но да — скажут, и оно исполнится, — подтверждает Бартоломео, садясь за стол вместе с нами. — А вы что, за Теодором ничего такого не замечали?
— Да что вы такое говорите! — Ика даже подпрыгивает от возмущения. — Теодор много нам помогал, но трудился он всегда честно, без этого вашего хитровства! Не может он таким быть!
— Не хочет он таким быть, — вздыхает Бартоломео. — Потому-то он и дом покинул, что не рад был своим умениям.
— Так значит, тот, кто его держит, — говорит Ика, — и вправду может сказать какие-то слова, и мы превратимся в пироги?
— Ну, таких сильных колдунов не бывает… — нерешительно говорит капитан и глядит на меня.
— Ещё как бывает, — говорю я. — Он совершенно безумный и неправильный колдун. Он сам сочиняет свои заклинания и может придумать вообще что угодно, для него нет никаких границ.
— Да как же Теодор мог с таким подружиться, — раздосадованно говорит Бартоломео. — Он же всегда избегал колдунов как огня. Но может, тот первым пристал и у него не было выбора. С таким-то, поди, не поспоришь.
— Это точно, не поспоришь, — соглашаюсь я. — Один на моих глазах пытался, так на него наслали дождь и простуду.
— Ого, — удивляется капитан.
— А ещё Теодор ему зачем-то нужен, не пойму только, зачем. Может быть, для безопасности…
Тут дверь приотворяется, и в помещение заходит маленький клыкастый. Это тот самый малыш, который единственный из всех хотел добыть камень не для себя, а в подарок Теодору. Я легко его запомнил, потому что у него одного недостаёт двух передних зубов.
— Чего тебе, Тео? — ворчливо спрашивает старуха. — Проголодался?
— Нет, — мнётся тот. — А вы говорили про Теодора?
— Меньше знаешь — редше храпишь! — и Ика машет рукой. — Поди погуляй, чтоб ты был счастлив!
— А почему Теодор не приходит?
— Может, заболел. Придёт ещё, а ты иди, иди.
— А правда, что если больного порадовать, то он быстрее поправится? — не отстаёт малыш, топчась у двери.
— Правда, правда, — соглашается старуха. И маленький Тео, взмахнув хвостом, наконец убегает.
— Так что ж нам делать-то? — возвращается старая клыкастая к прерванному разговору. — В Город бы пойти, узнать, что с Теодором. Если какая беда, нам о том знать надо.
— Мы с Гилбертом можем сходить, — предлагаю я. — Нас в Городе уже знают, у кого-то спросим.
— Я сидеть сложа руки не буду! — возражает капитан. — И так уже вон сколько ждём, а Теодора так и не увидели. Так что я с вами. Вот только насчёт Брадана я не уверен…
Как раз в этот момент дверь снова отворяется (а может, она уже была открыта, а мы не заметили). На пороге стоит не очень довольный с виду Брадан.
— Это в чём ты там не уверен, а? — цедит сквозь зубы он. В этот момент мы его и замечаем.
— Больно уж ты горяч, — вздыхает Бартоломео. — Мы хотели пойти в Город, раз уж Теодор никак не приходит сюда, да только…
— Отлично, пошли! — радуется Брадан. — Сколько можно сидеть и ждать!
— Да погоди ты! — растерянно взмахивает руками капитан. — Разве ж так можно, давай сначала подготовимся.
— Верно, — соглашается старуха. — Нужно поговорить с нашими, а потом все вместе и пойдём.
— Может быть, сперва мы с Гилбертом разведаем обстановку, — робко предлагаю я, но меня никто не слышит.
Кончается всё тем, что старая Ика берёт большой котёл, берёт колотушку и выходит во двор.
Тук! Тук! Тук! — стучит она. Двери хижин приоткрываются, и наружу выглядывают заспанные клыкастые.
— Слушайте, дети мои! — громогласно заявляет старуха. — Случилось небывалое — наш Теодор не приходит много дней. Такой беды у нас ещё не случалось!
— Правда, правда, — соглашаются клыкастые. — Слишком долго его нет!
— Нужно нам собраться и идти в Город, — сообщает Ика. — Узнаем, почему он не приходит. Говорят, кто-то мог запереть его за решёткой.
Вой негодования проносится над поляной. Клыкастые рычат, ухают и размахивают лапами. Такими дикими мне их видеть ещё не доводилось.
Тем временем и Гилберт, широко зевая, спускается вниз.
— Что за шум? — спрашивает он у меня, потирая глаза. Я вместо слов указываю на Ику.
— Мы будем осторожны! — кричит она, воздевая колотушку к небу. — В каменных домах живёт какой-то опасный хитрун, и с ним нам предстоит сразиться за свободу Теодора!
— У-у-у! — хором воют клыкастые, раскачивая подвесные дорожки.
— Погодите, — пытается вмешаться Гилберт, но его никто особо не слушает.
— Теодор учил нас не быть дикими! — между тем продолжает Ика, постучав по котлу, чтобы установить тишину. — И мы пойдём в каменные дома, как хорошие люди! Как нас учил Теодор! Но если мы увидим, что он в беде, мы покажем им всем, как сражается за своих лесной народ!
— Ух-ха! Ух-ха! — разносится над поляной. Этот клич подхватывают и радостные малыши, раскатившиеся между взрослыми, как горошины из стручка.
Клыкастые принимаются за сборы. Они стаскивают к главному дому всё, что может послужить оружием.
— Мой молоток пропал! — суетится один из клыкастых. — Гук, ты его не брал?
— Не-а, на что мне твой молоток! — отвечает старик. — На место класть надо было, а то ведь что посеешь, то и не найдёшь, как говорится.
— Да ведь вчера ещё он был на месте! — возмущается клыкастый. — Вурп, может,
