заявлять учителям, что они неправильно поняли материал (читай: мозгов не хватает).
Кроме того, Мария была лесбиянкой, а значит, как бы ни сложились обстоятельства, ей вряд ли грозило залететь от кого-то, что также отличало ее от матери.
В классе с Марией учились дети профессоров и выпускников Колгейта, осевших в этих краях (занимавшихся, по большей части, органическим земледелием и декоративными ремеслами), а также дети старейших местных семейств (молочных фермеров, чиновников и просто старых нью-йоркских отшельников), но делились они по другому признаку: на тех, кто считали школьные годы лучшими в своей жизни, и тех, кто рассчитывали на что-то поинтересней. Мария – это было ясно всем – просто плыла по течению. Она дрейфовала между компаниями, равнодушная к тусовкам, чужому вниманию и нарушениям в социальном организме класса, даже если сама их провоцировала. Дважды она прекращала общаться с целой группой друзей, не утруждая себя объяснениями. (Об этих жестоких поступках дочери Саманта узнавала от матерей ее одноклассниц, звонивших ей жаловаться.) А один раз Мария перестала дружить с девочкой, которая бывала у них дома много лет; невозможно было не заметить этого. Когда Саманта спросила Марию, что случилось, та сказала:
– Я просто больше не могу с такой, как она.
В тринадцать лет она научилась водить новую «субару» (купленную на смену дедовской, приказавшей долго жить) и получила ученические права в Управлении автомобильным транспортом в Норидже. В пятнадцать она пошла на прослушивание на «Блондинку в законе» и занялась сексом в подсобке со старшеклассницей по имени Лара. Это ненадолго примирило ее с окружающим миром. Но, как только Лара закончила школу, она переехала во Флориду, и Мария хандрила большую часть лета. Во всяком случае, пока не познакомилась с Гэб в одном книжном в Хэмилтоне. После этого она излечилась от хандры.
Глава двадцать вторая
Гостеприимство
Следующим утром Джейк выехал на запад по шоссе 4, видя на горизонте горный хребет Таконик, а в зеркале заднего вида – Зеленые горы, чтобы найти дом, принадлежавший когда-то Эвану Паркеру. Без точного адреса он ожидал определенных трудностей, но, съехав с шоссе в Западном Ратленде, обнаружил, что планировка городка предельно проста; намного проще, чем в большинстве новоанглийских городков, с классическими скверами и лужайками. Джейк с легкостью нашел Марбл-стрит, за старым кирпичным зданием городской управы, и поехал мимо автомастерских, супермаркетов и, собственно, старого карьера, превращенного в центр искусств. Через милю пути он увидел «Огвэй» и сбросил скорость. Искомый дом, чуть дальше по улице, по правую руку, невозможно было не заметить. Джейк остановился у обочины и стал рассматривать его.
Это был массивный трехэтажный особняк в итальянском стиле, с мраморным цоколем, стоявший чуть поодаль от дороги, откровенно поражая роскошью; величественные стены, свежевыкрашенные в желтый цвет, и ухоженная садовая флора выгодно отличали его от некоторых памятников архитектуры, которые Джейк успел увидеть за последние пару дней. Кто бы ни жил здесь теперь, он аккуратно подровнял живую изгородь, и Джейк заметил очертания классического сада за домом. Он попытался сопоставить увиденное с тем обстоятельством, что Паркер нуждался в деньгах, и не заметил, как его машину обошла зеленая «вольво» и подъехала к дому. Джейк схватился за ключ зажигания и повернул его, но из «вольво» уже вышла женщина и помахала ему с самым приветливым видом. Примерно его ровесница, с длинной ярко-рыжей косой. Несмотря на мешковатый плащ, она поражала худобой. Она что-то говорила ему. Джейк опустил стекло.
– Извините? – сказал он.
Она приближалась к его машине, и Джейк, как настоящий ньюйоркец, поразился: «Кто станет заговаривать с незнакомцем в машине, остановившимся у твоего дома?» Очевидно, вермонтка. Она подошла совсем близко. Джейк стал лихорадочно искать какое-то объяснение своего интереса к ее дому, но ничего не придумал и, в итоге, сказал правду.
– Простите, пожалуйста. Кажется, я знал человека, который здесь жил.
– Да ну? Его фамилия Паркер.
– Да. Так и есть. Эван Паркер.
– Точно, – кивнула женщина. – Вы знаете, он скончался.
– Я слышал. В любом случае, извините за беспокойство. Я просто проезжал через город и подумал, ну, понимаете, отдам дань уважения.
– Мы не были знакомы, – сказала женщина. – Сочувствую вашей утрате.
Принимать соболезнования за Эвана Паркера было такой дичью, что Джейку захотелось признаться во всем. Но он сдержался.
– Спасибо. Я, вообще-то, был его учителем.
– Да ну? – снова сказала она. – В школе?
– Нет-нет. Это была программа писательского мастерства. В Рипли. В «Северо-восточном королевстве».
– Эйя[63], – сказала она, как настоящая вермонтка.
– Меня зовут Джейк. У вас потрясающий дом.
На это она усмехнулась. Он заметил, что у нее совершенно серые зубы. Сигареты или тетрациклин.
– Я пытаюсь убедить партнершу перекрасить торцы. Мне не нравится такой зеленый. Думаю, нужно сделать темнее.
Джейк не сразу сообразил, что она ожидает от него какого-то мнения.
– Вы могли бы сделать темнее, – сказал он наконец.
Похоже, он угадал с ответом.
– Я знаю! Моя партнерша, она наняла маляра в выходной, когда меня не было в городе. Облапошила меня, – она снова усмехнулась, давая понять, что не в обиде на партнершу. – Меня зовут Бетти. Хотите внутри посмотреть?
– Что? Правда?
– Почему бы нет? Вы ведь не маньяк с топором, а?
У Джейка зашумело в ушах. На долю секунду он задался этим вопросом.
– Нет. Я писатель. Я преподавал это в Рипли.
– Да? Уже напечатали что-нибудь?
Он выключил мотор и медленно вышел из машины.
– Пару книг, ага. Я написал книгу под названием «Сорока».
У женщины округлились глаза.
– Серьезно? Я взяла ее в библиотеке. Еще не читала, но собираюсь.
Джейк протянул ей руку, и она ее пожала.
– Просто здорово. Надеюсь, вам понравится.
– Боже мой, сестра обделается от зависти. Она сказала, я должна прочитать эту книгу. Сказала, я не замечу того самого финта. Потому что я вечно в кино говорю всем на пятой минуте, что будет дальше. Это проклятие какое-то.
Она рассмеялась.
– Согласен, – сказал Джейк. – Это… Вы так добры, что пригласили меня в дом. То есть я так рад. Вы не передумали?
– Нет! Жаль только, у меня библиотечная книга! Была бы своя, вы бы ее подписали.
– Не проблема. Я пришлю вам подписанную книгу из дома.
Она взглянула на него так, словно он пообещал ей первое фолио Шекспира.
Он прошел за ней по аккуратной дорожке, поднялся на крыльцо и вошел в дом через большую деревянную дверь. Бетти, войдя, позвала:
– Сильви! У меня гость.
Джейк услышал, как где-то в глубине дома смолкло радио. Бетти нагнулась и взяла на руки большущего серого кота.
– Секундочку, – сказала она Джейку и скрылась в коридоре.
Он стал осматриваться, жадно впитывая детали. Из великолепного холла, выкрашенного в
