приторно-розовый, поднималась вдоль стены широкая деревянная лестница. По правую руку Джейк увидел через открытые двери большую столовую, а по левую, через арку – еще более помпезную гостиную. Габариты и отделка – лепные розетки, высокие плинтусы – всем своим видом внушали впечатление солидности, но Бетти с Сильвией сделали все возможное, чтобы его уничтожить самым безжалостным образом, за счет развешанных повсюду высказываний в рамочках (над лестницей: «ВСЕ, ЧТО ВАМ НУЖНО – ЭТО ЛЮБОВЬ… И КОТИКИ!» и «ОТВЯЗНАЯ ЛЕДИ-КОШКА», а над камином в гостиной: «ЛЮБОВЬ – ЭТО ЛЮБОВЬ»). Кроме того, по паркетным полам были разбросаны разномастные яркие коврики, словно с блошиного рынка, и повсюду, куда ни глянь, виднелись всяческие безделушки: столики со статуэтками и вазами с цветами, слишком яркими, чтобы быть живыми, и множество стульев стояли полукругом, словно в ожидании или после визита гостей. Джейк попытался представить здесь своего бывшего студента: как он спускается по лестнице или идет вслед за Бетти в кухню – Джейк подумал, что там должна быть кухня. Но у него ничего не получилось. Новые владелицы воздвигли китчевый барьер между настоящим и прошлым, каким бы оно ни было.
Вернулась Бетти без кота, но с коренастой темнокожей женщиной в батиковом платке.
– Сильвия, моя партнерша, – сказала она.
– Боже мой, – сказала Сильвия. – Поверить не могу. Знаменитый автор.
– Знаменитый автор – это оксюморон, – сказал Джейк.
Он всегда так говорил, отметая подозрения в тщеславии.
– Боже мой, – повторила Сильвия.
– У вас просто прекрасный дом. Снаружи и внутри. Давно вы в нем живете?
– Всего пару лет, – сказала Бетти. – Он был в ужасном состоянии, когда мы въехали, вы бы не поверили. Пришлось заменять каждую чертову мелочь.
– Что-то – дважды, – сказала Сильвия. – Ну, идемте, выпьем кофе.
Кухню также украшали высказывания в рамочках: «КУХНЯ СИЛЬВИИ (ПРИПРАВЛЕНА ЛЮБОВЬЮ)» над плитой и «СЧАСТЬЕ СВОИМИ РУКАМИ» над столом, покрытым голубой клеенкой с кошками.
– Вам нравится ореховый кофе? Мы только его и пьем.
Джейк, ненавидевший любой кофе с добавками, ответил утвердительно.
– Сильви, где эта библиотечная книга?
– Я ее не видела, – сказала Сильвия. – Сливки?
– Да. Спасибо.
Она подала ему кружку. Белую с черным силуэтом кошки и словами: «Киске нужна ласка».
– Есть пончики, – сказала Бетти. – Я как раз оттуда. Знаете, у нас тут «Пончики Джонса»?
– Вообще-то, нет, – сказал он. – Я почти не знаю города. На самом деле я тут просто проездом. И совсем не ожидал такого вермонтского гостеприимства!
– Должна признаться, – сказала Сильвия, вышедшая ненадолго и вернувшаяся с тарелкой гигантских пончиков с глазурью, – я загуглила вас по телефону. Теперь я знаю, что вы тот, кто сказали. А то бы я уже вызвала спецназ. Чтобы вы не думали, что у нас одно гостеприимство в голове.
– О, – Джейк кивнул. – Хорошо.
Он был очень рад, что не соврал, когда сидел в машине. Как и тому, что его вынужденная лживость в последнее время не полностью вытеснила инстинкт говорить правду.
– Не верится, что когда-то дом был в плохом состоянии. Теперь ни за что не подумаешь!
– Да я знаю. Но поверьте мне, весь первый год мы только и делали, что шпатлевали, и красили, и отдирали старые обои. Здесь много лет никто ничем не занимался. Но нас это не удивило. В этом доме вообще-то умерли люди из-за плохого ремонта.
– Отсутствия ремонта, – сказала Бетти, входя с чашкой кофе.
– А что случилось? Пожар?
– Нет. Утечка угарного газа. Из масляной печи.
– Да вы что!
Серый кошара зашел в кухню вслед за Бетти. Он запрыгнул ей на колени и удобно устроился.
– Вас это не колбасит? – она взглянула на Джейка. – Дом настолько старый, ясное дело, люди в нем умирали. Одни умирали, другие рождались. Раньше так было заведено.
– Меня не колбасит.
Он осторожно отпил кофе. Вкус был мерзкий.
– Не хочется этого говорить, – сказала Бетти, – но ваш бывший студент тоже здесь умер. Наверху, в одной из спален.
Джейк медленно кивнул.
– Так, это, должна спросить, – сказала Бетти, – каково было разговаривать с Опрой?
Он рассказал им об Опре. Они обожали Опру.
– По вашей книге снимут фильм?
Он рассказал им и об этом. И только затем попытался опять повернуть разговор на Эвана Паркера, хотя и сомневался, что услышит что-то ценное. Пусть эти женщины жили в его доме, что с того? Они ведь даже не застали его в живых.
– Значит, мой бывший студент вырос здесь? – сказал, наконец, Джейк.
– Его семья жила в этом доме с самой постройки. Они владели карьером. Вы, наверно, проезжали его по пути сюда.
– Кажется, да, – он кивнул. – Должно быть, зажиточная была семья.
– В те времена, конечно, – сказала Бетти. – Но те времена давно миновали. Мы получили скромный грант от штата на реставрацию. Пришлось согласиться включить его в программу Рождественских туров.
Джейк огляделся. Ничто как будто не намекало на то, что здесь имела место «реставрация».
– Нарочно не придумаешь! – сказала Сильвия, издав тяжкий вздох.
– Еще бы, – сказала Бетти. – Сотня посторонних людей будут топать по твоим комнатам, нанося снег. Но мы взяли деньги, так что пришлось сдержать слово. Много кому в Западном Ратленде до смерти хотелось заглянуть в этот дом, только это не имело никакого отношения к нашим стараниям. Люди всю жизнь знали этот дом. И эту семью.
– Такой семье, – сказала Сильвия, – не позавидуешь.
Снова Джейк услышал эту фразу, только на этот раз она его ничуть не удивила. Теперь он знал достаточно – все четверо из них умерли: Эван Паркер с сестрой и их родители, и трое из них под этой самой крышей. Джейк не сомневался, что никому из них «не позавидуешь».
– Я не знал, что он умер, до недавнего времени, – сказал он. – И до сих пор не знаю, как.
– Передоз, – сказала Сильвия.
– Ого. Не знал, что у него была эта проблема.
– Никто не знал. Или, во всяком случае, думали, что это в прошлом.
– Мне не стоит этого говорить, – сказала Бетти, – но моя сестра состояла в одной анонимной группе вместе с Эваном Паркером. Они собирались в подвале лютеранской церкви в Ратленде. И он был там давним членом, если понимаете, о чем я, – она помолчала. – Для многих это стало большим шоком.
– У него были трудности с бизнесом, как мы слышали, – сказала Сильвия, пожав плечами. – Это давило на него, так что неудивительно, что он взялся за старое. Владеть баром и быть в завязке, приятного мало.
– Впрочем, люди так делают, – сказала Бетти. – Он держался столько лет. Но потом, видимо, сорвался.
– Эйя.
Они немного помолчали.
– Так вы купили дом у наследников Эвана?
– Не совсем. Он не оставил завещания, но у его сестры, которая умерла еще раньше, у нее была дочка. И к ней
