нам двух своих помощников, эти парни, судя по их внешности, не защитили бы и настольную лампу. Мэйс справлялся лучше: раскинув руки, он создал пространство перед девочками, и мы смогли пробраться через толпу. Я обнимала Индию, заслоняя ее собой. Эрика сохраняла непроницаемое выражение лица, даже когда ее ослепляли вспышки, но когда мы наконец вошли в здание, расплакалась. Миссис Уильямс подозвала ее:
– Иди сюда, солнышко.
Помощники провели нас через ротонду с головокружительно высокими потолками. Мы толком не видели, куда идем, до того внимательно смотрели вверх. Вскоре мы попали в зал, похожий на амфитеатр. Стены там были обшиты панелями, а потолок украшала лепнина под старину. Зал был битком – сплошь белые. Странно было ощущать себя единственными цветными. Мэйса и миссис Уильямс усадили за длинный стол рядом с Лу. Мы с девочками устроились на шесть рядов позади. В конце зала светили яркие лампы на треногах. Все говорили одновременно; мужчины в костюмах то выходили из зала, то входили. Я не понимала, кто из них сенатор, а кто нет. Наконец нас заметил Тед Кеннеди. Он кивнул девочкам и призвал собравшихся к тишине.
– Сегодняшнее заседание посвящено проблеме стерилизаций, которые проводятся в федеральных клиниках по всей стране. Эта проблема крайне серьезна, поскольку часть стерилизованных пациенток – несовершеннолетние, и наш подкомитет надеется разобраться, на каком основании назначаются такие операции.
Сперва он дал слово служащим из Министерства здравоохранения, образования и благосостояния, которые сидели за другим длинным столом. Министр. Заместитель министра. Еще несколько чиновников. Наконец, подошла очередь Лу.
– Сейчас мы дадим слово мистеру Луису Фельдману, адвокату, представляющему интересы семьи Индии и Эрики Уильямс в Монтгомери, штат Алабама. Из показаний, которые адвокат даст подкомитету, мы узнаем о происходящем на местном уровне при участии федеральных клиник. Мистер Фельдман?
Лу наклонился к микрофону, послышался треск.
– Меня зовут…
Он выглядел испуганным. Я надеялась, что Уильямсы этого не заметили.
– Меня зовут Луис Фельдман. Я веду юридическую практику в Монтгомери, штат Алабама. Сегодня здесь со мной мистер Мэйс Уильямс и миссис Патриша Уильямс. Я представляю интересы Индии и Эрики Уильямс. Шестнадцатого июня…
– Простите, я вас перебью, – сказал сенатор. – Не могли бы вы назвать возраст детей?
– Девочкам одиннадцать и тринадцать лет, сенатор.
– Благодарю. Продолжайте.
– Шестнадцатого июня 1973 года две сотрудницы Монтгомерской клиники контроля рождаемости пришли домой к Индии и Эрике Уильямс и сообщили миссис Патрише Уильямс, их бабушке и законному представителю, а также мистеру Мэйсу Уильямсу, их отцу, что забирают девочек на укол. Уильямсы решили, что речь идет об инъекциях «Депо-Провера», которые девочкам делали уже несколько месяцев. Миссис Уильямс и ее сын мистер Уильямс не умеют ни читать, ни писать. Оба поставили крестики на документе, который, как выяснилось впоследствии, удостоверял их согласие на трубную стерилизацию девочек. Медсестры отвезли сестер Уильямс в больницу. Там Эрика и Индия были хирургически стерилизованы. Два дня спустя их выписали и отпустили домой.
– Когда родные поняли, что девочек стерилизовали? – спросил сенатор.
– В тот же вечер другая медсестра из клиники, Сивил Таунсенд, приехала к девочкам домой и узнала, что их увезли в больницу. Когда она прибыла туда, ей сообщили, что утром Эрику и Индию прооперировали.
Воцарилась тишина, и сенатор с коллегами черкнули в блокнотах. Я вглядывалась в профиль Лу – все, что могла разглядеть со своего места.
– Мистер Фельдман, объяснили ли работники клиники, почему назначили девочкам операцию?
– Руководительница заявила, что девочки могли быть сексуально активны и цель операции заключалась в предотвращении нежелательной беременности. Ранее им перестали делать инъекции «Депо-Провера» из-за сомнений в безопасности препарата, и, по ее мнению, единственным способом избежать беременности стала стерилизация.
Лу оправдывал мои действия, вот только забыл упомянуть, что препарат я отменила без согласия начальства. Но миссис Сигер, видимо, знала причину моего решения и, несмотря на это, настояла на операции.
– Мистер Фельдман, почему вы считаете, что эти девочки стали жертвами государственной машины?
– Позвольте описать вам, сенатор, до какой степени подчинена государству жизнь этой семьи. Уильямсы получают от Департамента пенсионного и социального обеспечения Алабамы сто сорок семь долларов в месяц и талоны на продовольствие. Для подтверждения права на это пособие необходимы еженедельные визиты представителя правительства. Они живут в тесных рамках государственной социальной системы, от которой зависит все их существование. Очевидно, что социальным службам легко на них надавить. Это весьма изощренная форма давления, которое, даже будучи в ряде случаев непреднамеренным, остается давлением.
Его голос набирал силу. Лу раскачивался взад и вперед и внезапно перестал казаться таким уж юным.
– Если бы речь шла о состоятельных людях, будь то белые или чернокожие, разве клиника позволила бы себе так легко перечеркнуть репродуктивное будущее их ребенка? Разве состоятельные люди, не зависящие от государства в такой степени, в какой зависят те, кто получает пособие, стали бы вообще обдумывать стерилизацию своих детей? Я полагаю, комитет согласится, что девочек из благополучных семей стерилизовать бы не стали. Мишенью для этого радикального подхода становятся лишь пациентки бесплатных клиник.
Я не смела пошевелиться. Даже сенатор Кеннеди, казалось, затаил дыхание. В полной тишине Лу продолжал:
– Стерилизацию нельзя считать методом контрацепции, особенно применительно к несовершеннолетним. Это не то же самое, что противозачаточные таблетки. Это операция, которая полностью и навсегда лишает женщин возможности зачать. Скажем прямо, их просто калечат. И меня, сенатор, приводит в ужас такое положение дел.
Сенатор Кеннеди шумно выдохнул, звук отозвался в микрофоне. Волосы у Лу возле воротника были мокрыми от пота. Кто-то кашлянул, по залу пронеслось эхо.
– Что вы предлагаете, мистер Фельдман?
– Я предлагаю разработать строгое руководство по процедуре стерилизации и передать его всем агентствам, больницам и частным лицам, так или иначе принимающим участие в программах, финансируемых федеральным правительством или правительством штата. Есть все основания полагать, что случай сестер Уильямс не исключителен и в рамках программ контроля рождаемости, финансируемых Управлением экономического развития и Министерством здравоохранения, уже некоторое время назначают стерилизации несовершеннолетним из бедных семей, прежде всего чернокожим.
По залу побежал ропот. Сенатор Кеннеди постучал молотком.
– Мистер Фельдман, – произнес он, – это очень серьезное обвинение. Не могли бы вы пояснить, на чем основаны ваши выводы?
Как жаль, что мы не успели разыскать перед заседанием других пострадавших. Я сомневалась, что Лу собрал достаточно показаний, чтобы ответить на этот вопрос. Но он тут же привел цифры.
– В 1971 году, всего два года назад, в этой программе приняли участие пятьсот учреждений, занимающихся контролем рождаемости. Судя по служебным запискам, около восьмидесяти процентов таких учреждений выразили желание проводить стерилизации. Это значительное число, сенатор. Кроме того, у меня есть свидетельство сотрудника, отвечающего в Управлении
