самонадеянности и безответственности. Очевидно, его жена не разделяла его мнения. Может быть, он был слишком суров? Разве и он не был сам когда-то молод? В конце концов, кто дал ему право судить? В молодости он тоже совершал ошибки. Кто дал ему право думать дурно о других?
И все же ему казалось, что чувство вседозволенности, присущее определенному типу привилегированных молодых людей, порождало дерзость дурного толка. Не ту дерзость, которая способствовала развитию предприимчивости и инициативы и могла принести пользу как отдельному человеку, так и всей стране, а хамство, которое в лучшем случае приводило к разного рода безрассудствам, а в худшем – к поступкам совершенно безответственным.
Чопра еще не знал, что через каких-то несколько часов у него будет возможность воочию лицезреть ярчайшее проявление этого феномена.
Ловец слонов
Шеф-повар Лакнаувалла храпел. С каждым громогласным выдохом влажный платок, покрывавший его лицо, плавно воспарял и затем так же плавно опускался. Вечерний наплыв гостей закончился, и теперь шеф-повар после скромной трапезы, состоявшей из алу матара, картошки и зеленого горошка со специями, восстанавливал силы в тишине офиса ресторана в ожидании новой волны поздних гостей. Воздух был пропитан запахом виргинского табака дымовой сушки из толстой сигары чируты, которую он выкурил прежде, чем устроиться в кресле Чопры, – чируты он заказывал на вес непосредственно у своего друга Анмола Мазумдара с его плантации в далеком Андра-Прадеше. Его врач запретил ему курить, но что он понимает, этот старый хрыч? Он и яйца сварить не сумеет.
Последние несколько дней дались Лакнаувалле нелегко.
Мало того что ему пришлось работать сверхурочно, чтобы приготовить потрясающий рождественский ужин, который только что подошел к концу, и все вопреки стараниям тещи Чопры – она умудрилась доставить даже больше хлопот, чем обычно, – так вдобавок его су-шеф Ромеш Гоэл, на которого он возлагал большие надежды, чуть не отрезал себе палец, обрабатывая свежего морского леща для гоанской масалы из морепродуктов от шефа.
Парень в последнее время был сам не свой.
У шефа закралось подозрение, что дело тут в Рози Пинто, его втором су-шефе. От него не ускользнуло, что Рози уже давно строит глазки прыщавому юнцу Ромешу. Воистину, ребята, должно быть, считают его слепцом!
При мысли о зарождающемся романе Лакнаувалла вспомнил о собственной жене, которая покинула его десять лет назад. Покойная миссис Лакнаувалла обладала жгучим темпераментом; он покорил эту мангалорскую принцессу во время своих странствий, околдовав ее при помощи жареных шариков голи-баджи – тут ее пылкая натура не смогла устоять. Лакнаувалла сделал свой выбор сердцем, отказавшись от брака по договоренности, который запланировала для него семья.
Он ни разу не пожалел о своем решении.
Ни дня не проходило у них без ссор, но они были важным элементом их большой любви. Тридцать хороших лет и два замечательных сына – оба женились и испарились за границей. А потом он бессильно смотрел, как ненавистный, предательский рак разъедал ее, оставляя с каждым днем все меньше и меньше от женщины, которую он знал и любил со времен своей молодости. Но такова жизнь. Что толку переживать по поводу того, чем ты не в силах управлять?
Дверь в офис резко распахнулась, и Лакнаувалла встрепенулся ото сна. Платок спланировал на пол, в то время как шеф мутным взглядом пытался разглядеть нарушителя его спокойствия. Это была Рози Пинто.
– Какого черта?..
– Сэр! Прошу вас, скорее! Хотят украсть Ганешу!
Лакнаувалла выскочил на заднюю веранду ресторана и увидел, как три чернорабочих-кулинакинули Ганеше на шею веревку и тащат его через двор.
На них покрикивал полный темнокожий мужчина в темно-синем костюме сафари. Ганеша сопротивлялся как мог, упираясь ногами в землю. Но его упрямо продолжали тянуть в проулок, который вел на главную улицу.
На глазах Лакнауваллы начальник наклонился и ткнул Ганешу в бок электрошокером для скота. Ганеша издал вопль боли и зашелся в конвульсиях, его задние ноги задергались в неудержимой судороге.
Он начал спотыкаться, и его поволокли в глубь двора.
Красная пелена заволокла шефу глаза. Он сам разразился воплем и ринулся в бой, схватив начальника за отвороты костюма. Глаза того расширились от ужаса, и он выронил электрошокер.
– Я преподам тебе урок, который ты никогда не забудешь, – прорычал Лакнаувалла и занес кулак.
– Не бейте! – взвизгнул мужчина. – Я официальное лицо! Я всего-навсего выполняю предписание препроводить этого слона в изоляцию. Только троньте меня, и вас посадят!
– Что вы несете?
Лакнаувалла раскраснелся, и от непривычного напряжения его сердце отчаянно заколотилось. Краем глаза он заметил на веранде Ромеша и Рози с искаженными от ужаса и волнения лицами.
Мужчина порылся в нагрудном кармане, достал и развернул перед лицом Лакнауваллы листок бумаги.
– Моя фамилия Кондвилкар. Слон напал на мальчика. Я должен отвезти его в центр содержания животных в Пуне. В соответствии с распоряжением Отдела по контролю за опасными животными штата Махараштра.
– Это абсурд! Ганеша и мухи не обидит!
– Это не в моей компетенции. Его осмотрят специалисты. С божьей помощью он скоро вернется домой.
Шеф открыл было рот, но понял, что ему больше нечего возразить.
– Прошу вас, сэр, может, вы теперь отпустите мою рубашку?
Лакнаувалла отпустил Кондвилкара. Толстяк отступил, достал носовой платок из кармана и с облегчением промокнул лоб.
– Я должен поставить в известность Чопру, – проревел шеф-повар.
– Вы можете ставить в известность кого вам угодно, – тяжело дыша, сказал Кондвилкар. – Но слон все равно поедет со мной.
Лакнаувалла наклонился и поднял электрошокер.
– Это останется здесь.
– Но это собственность государства.
– Тогда пусть государство придет и заберет его само.
* * *
Через двадцать минут мучений кули удалось затащить Ганешу в черный грузовик, на котором приехал Кондвилкар.
После того как слоненка грубо затолкали в кузов, Кондвилкар захлопнул задние двери и устало прислонился к грузовику. Ганеша немедленно развернулся и начал таранить двери изнутри, однако грузовик был приспособлен для более крупных и сильных животных, чем слоненок.
Лакнаувалла попытался еще раз позвонить Чопре. Но тот не отвечал.
Шеф-повар в окружении сотрудников ресторана мог только беспомощно смотреть, как черный грузовик с рычанием увозит маленького слоненка, который смотрел на них через панцирную сетку с выражением глубокого отчаяния.
* * *
Белый «Хиндустан Амбассадор», излюбленное средство передвижения правительственных чиновников на субконтиненте, сигналя, прокладывал себе путь через массу тел на Апполо-Бандер, пока не остановился в тени под Воротами Индии.
Задняя дверь распахнулась, и старший инспектор Максвелл Бомбертон выгрузил свое огромное тело с заднего сиденья автомобиля.
Какой-то нищий, оказавшийся проворнее своих собратьев, устремился с надеждой к «Амбассадору», но тут же отшатнулся, когда громадный краснолицый иностранец повернулся к нему и извлек из кармана белого смокинга носовой платок так, будто это пистолет.
– Черт бы побрал эту проклятую жару, – проворчал Бомбертон, промакивая лоб платком. – Сегодня Рождество. В Рождество не должно быть жарко.
– Это Индия. Здесь все время жарко.
Бомбертон повернулся
