она не высказывается определенно в защиту таких учений, как учение Джоунса о начале позднего дождя в 1893 году или учение Джоунса и Ваггонера о человеческой природе Христа, которое они полностью разработали в 1895 г. Фактически, как мы видели в вопросах 40, 46, 52 и 53, эти учения не согласовывались с ее собственными воззрениями.
Истина в том, что для Елены Уайт весть 1888 года — это весть именно 1888 года, а не весть 1893 или 1895 года.
Но кто–то может спросить: «Если эти рассуждения верны, то почему Елена Уайт продолжала одобрять учение Джоунса и Ваггонера вплоть до 1896 года включительно?» Ответ на этот вопрос не представляет трудности. Нужно внимательно прочитать ее высказывания. Адвентистам в те годы (да и в наши дни) все еще необходимо сделать Иисуса и Его спасительную жертву центром своей вести, возвещать о законе и Евангелии в неразрывной связи. Она одобряла в их вести в 1896 году лишь то, что одобряла и в 1888 году. Но ее одобрения не относятся к более поздним дополнениям Джоунса и Ваггонера, которые они разработали в 1890 годы.
Было бы неверным считать, что Е. Уайт соглашалась со всеми их воззрениями только потому, что она поддерживала Джоунса и Ваггонера в середине 1890 годов. Она не распространяла свою похвалу в адрес новых пунктов учения, которые утверждали эти братья. Нам нужно помнить, что Елена Уайт даже не принимала некоторые из их воззрений, которые они представляли в Миннеаполисе. Из того, что мы видели в нескольких последних главах, ясно, что у нее было даже больше разногласий с ними в середине 1890 годов, когда они начали развивать идеи, которые в конце концов привели их к разрыву отношений с адвентистской Церковью (см. вопрос 22). Давайте позволим Елене Уайт говорить самой за себя. У нас есть немало людей, интересующихся вестью 1888 года, которые стремятся приписать ей такие мысли, какие присущи им самим.
56. Какой самый важный урок относительно «создания учения» можно извлечь из опыта 1888 года?
Этот жизненно важный урок, который Джоунс, Ваггонер и Елена Уайт пытались преподать в Миннеаполисе, состоит в том, чтобы поставить учение Библии на первое место. Ваггонер кратко сформулировал это следующим образом: «Я не считаю утверждение любого человека на земле достаточно весомым для установления какого–то учения. Только Слово Божье может решить, что правильно; оно одно может создать учение, и когда оно говорит, ни один человек не может добавить ничего, что поможет сделать это учение более сильным. А когда что–то не может быть доказано Библией, оно не может быть доказано и тем, что говорит человек, как бы благ он ни был»[302].
Как мы отмечали в вопросе 14, Елена Уайт придерживалась того же мнения. Она постоянно подчеркивала ведущую роль Библии в разработке учения.
В Миннеаполисе много говорилось о религиозном авторитете. Именно в этом вопросе многие, проявляющие интерес к вести 1888 года, серьезно ошибаются (более подробно это освещено в вопросе 26). Один из самых больших парадоксов адвентистской истории в том, что Джоунс и Ваггонер, которые сделали так много в развенчании человеческого авторитета Смита и Батлера в Миннеаполисе, вскоре сами оказались в том же положении, что и их противники. Елена Уайт могла лишь горько сожалеть о том, что те братья, которые «были избраны Богом для особого служения, подверглись опасности, поскольку люди смотрели на них, вместо того чтобы смотреть на Бога»[303]. Она писала церкви в Батл–Крике: «Господь дал брату Джоунсу весть, чтобы подготовить народ выстоять в День Господень; но если люди будут смотреть на пастора Джоунса вместо Бога, то они ослабеют, а не окрепнут»[304].
Это остается верным и по сей день. Общий знаменатель любого богословского заблуждения, связанного с Миннеаполисом, как уже говорилось в этой главе, это методология, которая создает богословское учение, исходя из воззрений Джоунса и Ваггонера. В 1987 году в одной влиятельной книге Джоунс, Ваггонер и Елена Уайт были представлены как «вдохновенное трио»[305]. Такое отождествление имеет тенденцию смешивать людей с их евангельским посланием. Помимо того, и это более важно, сохраняется одна из самых фундаментальных проблем Миннеаполиса — необходимость для адвентистов возвратиться к Библии как единственному критерию учения и опыта. Елена Уайт твердо поддерживала Джоунса и Ваггонера, поскольку они призывали к искреннему изучению Библии и их фокусированию внимания на праведности Христа. Она призывала адвентистов посвятить себя изучению Библии так, как это делали молодые реформаторы в 1888 году. Сосредоточиваться на их словах и читать Библию их глазами — значит просто повторять ошибку постреформационной эпохи, когда второе и третье поколение подходили к изучению Библии с позиций реформаторов шестнадцатого века. Великое воззвание 1888 года побуждает адвентистов — сойти с ложных путей и активно приняться за глубокое, под водительством Святого Духа, изучение Священного Писания. Задача состоит в том, чтобы расширить и обогатить богословские идеи Джоунса и Ваггонера, а не канонизировать их.
ГЛАВА 9
АКТУАЛЬНОСТЬ ВЕСТИ 1888 ГОДА
Сегодня, как никогда ранее, наша Церковь нуждается в «самой драгоценной вести», которая прозвучала в Миннеаполисе более века назад. В этой заключительной главе мы поговорим о важности этой вести как для Церкви в целом, так и для каждого отдельного христианина. В отличие от предыдущих глав, которые были написаны в форме вопросов и ответов, данная глава построена по принципу предложений.
Предложение 1. Иисус и Его спасающая праведность должны занимать центральное место в адвентистской Церкви.
Суть послания 1888 года, как понимала ее Елена Уайт, в том, чтобы возвеличить Иисуса и полноту спасения в Нем. Ее литературное служение буквально преобразилось, когда она более полно осознала великую потребность и каждого верующего, и всей Церкви в целом поставить Иисуса и Его спасительную праведность в центр веры и повседневной жизни христианина. В результате этого появились такие книги, как «Желание веков» и «Путь ко Христу».
«Великий центр притяжения, Иисус Христос, — писала она в 1894 году, — не должен быть потерян из вести третьего ангела. Для многих, кто был включен в работу в это время, Христос занял второстепенное место, а на первый план вышли теории и аргументы»[306]. В другом случае она писала, что «наши церкви умирают из–за того, что
