украшены треугольными витражами, туалетный столик вырезан из красного дерева, в ванной – чугунная ванна с ножками (я такие только в кино видел), а на подушках – маленькие шоколадки.
– Ого, – тяну я при виде всего этого. – Я серьезно не могу себе это позволить.
– А я серьезно говорю тебе об этом не волноваться. К тому же у нас все равно нет выбора. Или ты хочешь вернуться обратно на дорогу?
Мир за окном превратился в белое торнадо.
– Вот именно, – хмыкает Скай. – Я думаю, скотч?
Он заказывает виски и стейки. Когда нам их приносят, я жду в ванной. Мне жутко неловко, ведь официант знает, что мы делим эту комнату. Ее вызывающая роскошь настраивает на вполне определенный лад. Повсюду бархат, лен и хлопок, дерево слишком блестящее, а кровать слишком мягкая – ее слишком приятно касаться, гладить, использовать. Такое великолепие (такие текстуры)!
Через дверь я слышу, как Скай шутит с официантом. Кажется, он дает ему чаевые. Я смотрю на ванну и ее маленькие ножки. И думаю о своем друге Натаниэле Пеллетье. Интересно, помнил ли он хоть немного, кем был на самом деле, видел ли сны – какие иногда снятся нам всем – о временах раннего детства? Надеюсь, что да. Теплые руки, нежно обнимающие его, колыбелька, одеяло, чувство спокойствия.
– Лучше скажи мне прямо сейчас, – начинаю я, когда мы со Скаем заканчиваем ужинать. Я готов, и более готовым уже точно не буду. – Скажи мне, что ты написал в том письме. Под которым я подписался. Элтон расспрашивал меня про мои желания. Сначала я подумал, что он имел в виду… Что ты ему написал?
– Только… о чем мы договорились. Ты читал.
– Не ври мне! – у меня сжимаются кулаки. – Что у меня за желания, Скай?
– Ладно, я добавил одну вещь перед отправкой. Одно предложение в самом конце страницы. Ничего такого.
– Что? – я стараюсь держать себя под контролем.
– Я написал, что иногда тебе самому хочется сделать нечто подобное.
– Что? – мое сердце оглушительно падает, отдаваясь в ушах.
– Ты меня слышал.
– О господи. – Комната начинает плыть у меня перед глазами, я тяжело дышу. – Ты не имел на это никакого права, Скай!
– Но это же сработало, разве нет? – Скай замерз и устал, а еще ему страшно: обычное спокойствие ему изменило. – Он бы не согласился с тобой встретиться, если б я этого не сделал. Он никого к себе не пускал. Ему нужно было что-то особенное. Какая-то связь.
Мне становится страшно, потому что я на самом деле это испытал, сидя напротив Элтона. Я почувствовал связь, и вовсе не из-за письма Ская – не только из-за него.
– Я никогда тебе этого не прощу.
– Давай за ночь обдумаем эту мысль? – утомленно предлагает он. – Это был долгий день.
– Я попрошу у них другую комнату, – холодно заявляю я. – Пойду спать в машину, что угодно, лишь бы не оставаться здесь с тобой.
– Не надо, пожалуйста, – смотрит на меня Скай. – Не надо, Уайлдер. – Он подходит, берет меня за руку и прижимает ее к своей груди, прямо к сердцу. Я чувствую его сердцебиение – как оно проходит сквозь мою ладонь, а потом и сквозь меня. – Пожалуйста, – снова повторяет он, и я понимаю: он боится остаться один.
– Ты сильно облажался.
– Я знаю.
Кончик моего мизинца касается его теплой кожи над расстегнутой на шее пуговицей. Я отталкиваю его, пихаю в грудь, пока он не оказывается на расстоянии вытянутой руки. Не сильно – мне просто хочется почувствовать его мышцы и кости под кожей. Сначала Скай отшатывается и выставляет руки вперед, но потом выпрямляется. Он подходит ближе и ближе. Он выше, но не сильно. Наши глаза почти на одном уровне.
Скай поднимает руку и снимает мои очки, потом аккуратно кладет их на стол. Теперь я вижу только размытые пятна его щек, кусок рыжей щетины, где он не прошелся бритвой, белую кожу. Его ключицы образуют элегантный треугольник.
– Ты так уставился на меня, – говорит он.
– Почему бы мне не смотреть на тебя. – Господи, что за тупость. Я вспыхиваю.
– Как и мне на тебя.
– Не будь козлом.
– Нет, правда. Твои глаза… Никогда не видел таких больших глаз.
– Почему в тот раз твой отец выходил из комнаты ночью? Почему он избил тебя?
Помолчав, Скай отвечает:
– Все сложно. Что ты хочешь от меня услышать, Уайлдер?
– Ответ.
– У тебя есть все нужные ответы, Уайлдер. Вот здесь. – Он тычет в меня теплыми пальцами.
– Это, по-твоему, Элтон имел в виду под желаниями?
Мое сердце, все мое существо звенит. Но я упрям.
– Ненавижу, когда мне врут.
– Все сложно, – снова говорит Скай. – Пожалуйста, давай не будем об этом. Давай останемся только мы с тобой. Сделаем вид, что остального мира просто не существует – он умер, взорвался или что-то такое. – Его крепкая рука лежит у меня на шее.
Я знал, чем все закончится, когда увидел эту комнату. Может, я знал, когда согласился на эту поездку.
– Я никогда этого раньше не делал, – шепчу я.
– С кем?
– Ни с кем.
– Разберемся, – говорит Скай, и он прав.
Посреди глубокой ночи, в самый темный час, когда снег почти целиком заваливает окна, Скай запрокидывает мне голову и говорит:
– Сделай это прямо сейчас. Ты этого давно хотел. Представь, что я Нат.
Я отталкиваю его:
– Скай! Это полная дикость.
Его глаза в приглушенном свете горят темным золотом.
– Шиза сделает тебя свободным, помнишь? Не бойся, Уайлдер. Это спасет тебя от боли.
Человеческое сердце – темное и глубокое, и в нем много камер. Там прячется многое.
Я просыпаюсь, когда ночь растворяется в утре. Небо расчистилось, и серп луны освещает падающий снег. Сквозь старинные оконные рамы на лицо Ская падает свет.
Его внешность сложно описать, потому что
