я предлагаю развернуть армию и убедить барона восстановить отношения с Аггерхемом, – заключила она и посмотрела на всех по очереди. – Что думаете?
– Я думаю, вы не правы, – после долгой паузы сказал Клиф, чувствуя себя в официальной обстановке и обращаясь к принцессе на «вы», хотя на правах друга детства зачастую общался с ней накоротке. – Я вас понимаю! Я сам ту девочку держал. До сих пор как будто ладонь жжет. Но барон правду говорит, что так всегда было. Победитель грабит побежденного.
– И это не просто грабеж, – развил мысль Клифа Гримда. – Содержать такую армию дело весьма недешевое. Солдаты просто так воевать не будут, даже свои, а тем более наемники толгойские. Всем платить надо, кормить, оружие дать. А если позволить им самим что-то растащить, то жалование можно срезать.
– Охо-хо! – подвела итог Бриса.
Все помолчали.
– В том, что вы говорите, определенно есть смысл, – похвалила принцесса советников. – Но все же мне действия барона представляются сомнительными.
– Так иногда бывает, Ваше Высочество, – рассудительно сказал Гримда. – Иногда приходиться мириться с чем-то неприятным, чтобы сохранить что-то ценное.
Принцесса сморщилась. Иногда за неопределенными словами всяких книжных мудростей теряется конкретная суть – это она знала точно.
– Подождите! – сказала она. – Давайте нащупаем какую-нибудь основу. Аппандейм разграбил город – это плохо, и мы это порицаем, так?
По тону было не совсем ясно, вовлекает ли принцесса в это «мы» всех присутствующих или саму себя обобщает до размеров королевства.
– Если учесть… – начал Клиф.
– Нет. Не учитывая, – упростила принцесса. – Само по себе – нападение барона нашего королевства на город в нашем же королевстве, это хорошо или плохо?
Щелкнуло полено в костре. Советники смотрели в огонь, очевидно, выстраивая в головах последовательность от «плохо» до «хорошо».
– Относительно наших представлений о том, что правильно, – помогла принцесса.
– Плохо, – сказал Гримда.
– Ужасно, – кивнула Бриса.
– Ничего хорошего, конечно, но сейчас война! – не унимался Клиф.
– Это очень общее слово, – возразила принцесса. – Надо конкретно. Горожане отказались платить откуп? Собирались перебить армию барона в переулках ковшиками? Было вообще что-нибудь, что его вынуждало так поступить?
– С военной точки зрения – нет, – сказал Гримда.
Бриса вздохнула.
– Ваше Высочество! – Клиф исхитрился произнести это одновременно умоляюще и угрожающе. – Действия барона, как вы говорите, мы порицаем. Но! С другой стороны, он не сделал ничего необычно жестокого! Так поступают на любой войне, всегда, так принято! Нельзя же пенять зайчику, что он не скачет как лошадка!
Принцесса из всех сил пыталась это понять: она старательно представила барона Аппандейма, скачущего, как лошадка, потом поняла, что Клиф имел в виду другое, и стала воображать барона зайчиком… Как-то она упустила момент, когда сын конюха вдруг заделался мыслителем. Обычно штаб всех затей находился у нее в голове, а Клиф предоставлял быстрые ноги и длинные руки. А теперь – нате вам, какая брюковка в курятнике выросла!
Принцесса обнаружила, что от попытки думать о двух вещах одновременно на правой части лица у нее проступила суровая сосредоточенность, а на левой удивление, и попыталась выровнять все это к своей обычной внешности.
– Кроме того, даже если мы сейчас решим, что надо вернуть барона в Аггерхем, как мы можем это устроить? – усложнил ситуацию Гримда.
– Не знаю, – честно сказала принцесса. – Как только я пойму, что я должна делать, сразу начну думать – как!
– Бедный барон! – вдруг хихикнула Бриса, Клиф и Гримда повернули к ней головы.
– А что? – Бриса перестала улыбаться и пояснила. – Так ведь никогда такого не было, чтобы Ее Высочество думать начали, а ничего не придумали…
Клиф и Гримда с пониманием кивнули. Принцесса мысленно откупорила внутри себя бутыль с терпением из неприкосновенного запаса и сделала добрый глоток.
– То есть вы полагаете, что в данных обстоятельствах не время менять общепринятые нормы, а следует смириться с тяготами войны и тихо двигаться вместе с бароном Аппандеймом, как мешок брюквы в телеге с провизией. Так?
– Да, – сказал Клиф. – Как яблочко за пазухой.
– Как кресало в кисете, – кивнул Гримда.
– Ну что вы! Как так можно! – на мгновение принцесса подумала, что Бриса оказалась лучшим советником из всех, но служанка надежд не оправдала. – Как монетка в копилочке!
Принцесса почувствовала, как брови снова сползают вниз, где за целый день привыкли находиться. Так она совсем разучится их поднимать и войдет в историю как «Эва Хмурая».
– Все будет хорошо, – попытался успокоить ее Клиф. – Правда.
– Ясно, – сказала она коротко. – Значит, таков ваш совет.
– Можем мы узнать, примете ли вы его? – аккуратно спросил Гримда.
– Похоже, что так, – вздохнула принцесса.
– И не будете ничего затевать? – спросил Клиф.
– Нет, – буркнула принцесса. – Ладно. Спасибо вам и… Спокойной ночи.
Она поднялась, дошла до своего шатра и повалилась на кровать прямо в платье. Наверное, ее трехголовый советник прав. Ссориться с Аппандеймом сейчас, все равно что рубить дыру в лодке посреди реки. Мало ли что ей не нравится произошедшее в Аггерхеме? Нравится, не нравится, нос, гляди, отвалится! В конце концов, она не действующий монарх и не великий полководец. Она всего лишь юная девица в затруднительных обстоятельствах.
Принцесса вдруг с удивлением обнаружила в себе острое желание пообсуждать с кем-нибудь форму ногтей или примерить три-четыре платья. Это было что-то новенькое! Такого она никогда еще не хотела! А сейчас, представив, как она оглядывает на себе в зеркале новую мазь для губ и румяна, поняла, что это мог бы быть самый счастливый момент в ее жизни. Отсутствие мази, румян и черные от постоянного сидения у костра ногти внезапно так укололи в районе горла, что из левого глаза скатилась слеза.
Она не хочет влезать во все это. Она хочет домой. В свою спальню! Чтобы убедиться, что она действительно этого хочет, принцесса представила главный кошмар своей юности – фрейлину Игрену, которая украшает ей прическу тряпичными цветами, и с ужасом поняла, что не только не выгнала бы ее взашей, но и сама бы подставила голову!
Решено! Она ничего не будет затевать. Она потерпит – принцесса пересчитала бутыли в своем скудном запасе терпения – и, закрыв глаза и заткнув уши, позволит себя доставить домой, как мешок с брюквой. В шатер вошла Бриса с масляной лампой, которую она зажгла у костра. Нет! Как монетку в копилочке!
Принцесса представила себе, как утром она начнет прикидываться брюквой. И будет изображать ее целый день. Круглую такую, с развесистой ботвой. А потом еще один день. А потом следующий. Как она будет улыбаться барону, чтобы не злить его, и потуплять глаза в присутствии Хорцеха, чтобы случайно не проделать в нем дырку. В этом мерзком Хорцехе с его мерзкими косичками на виске. Кажется, кто-то застонал?
– Ваше Высочество, позволите помочь вам платье снять? – спросила Бриса со своего тюфячка.
Принцесса основанием ладони промокнула влагу в уголках глаз.
– Сейчас, – сказала она. – Еще чуток полежу и…
– Понятно, – сказала Бриса.
– Что тебе «понятно»? – не очень любезно, но без злобы спросила принцесса.
– Простите, Ваше Высочество, если я не то говорю, но ведь видно же, что сердце у вас не на месте.
– И где же оно?
Принцесса почувствовала, как Бриса виновато улыбнулась.
– Моя бабушка говаривала, что, мол, сердце не лошадь, шоры не наденешь. А у нас, у женщин, оно часто лучше головы во всем разбирается.
Принцесса попыталась осмыслить услышанное, даже не зная, кто принимал в этом большее участие – сердце или голова. Однако Бриса, кажется, все-таки возглавила список претендентов на звание лучшего советника.
«Развернуть армию Аппандейма мне подсказало сердце!» – попробовала произнести про себя принцесса и пришла к выводу, что Клифу с Гримдой этот аргумент не понравится. С другой стороны, почему она тут должна лежать одна и чувствовать себя несчастной? Мир не должен быть таким, чтобы принцессы плакали!
– Не обобщай! – сказал внутренний голос. – Принцессы бывают разные.
Ладно! Поправка! Мир не должен быть таким, чтобы благоразумные, добрые, стойкие, симпатичные и… Одним словом, чтобы такие высококачественные принцессы, как она сама, плакали! Все это устроили Аппандейм и его толгойский Хорцех, они пусть и плачут!
Принцесса представила себе, как барон и толгоец в одиноких кроватках размазывают слезы кулачками по бородам. Ну так это же совсем другое дело! Она добавила на заднем фоне себя, весело пирующую с друзьями. Да! Такой мир ей нравился! Сердце уверенно кивнуло – сплошная гармония и никакого диссонанса! И отказываться от такого мироустройства только
