золотую медаль, — сказала молодая учительница.
«Пойдет, обязательно пойдет!» — подумала Катя, стараясь внешне ничем не проявлять своих чувств.
Поджидая жену, Андрей с дочкой в палисаднике чинили качели. А из окон по всему саду вкусно пахло бабушкиным пирогом с запеченной денежкой, которая непременно должна попасть виновнице торжества.
Чуть пригнувшись за кустами акации, Катя несколько секунд смотрела, как прыгали по зеленой лужайке зайчики от стекол, и девочка в ярком платьице с белыми полосками, похожая на бабочку, о чем-то говорила со своим отцом. А он, наклонив взлохмаченную голову на смуглой крепкой шее, с улыбкой слушал ее.
Разморенный жарой пес лежал в тени и, зажав между лапами красно-синий мяч, от скуки пытался укусить его.
— А-а-а, наша мамочка вернулась! — первый увидел Катю Андрей, а Наденька, раскинув руки, бросилась к ней.
Аграфена Егоровна с полотенцем через плечо тотчас появилась в дверях террасы.
Лицо Андрея спрашивало: «Ну, как?»
— Лучше желать невозможно, — возбужденно заговорила Катя и, не остерегаясь присутствия дочери, рассказала, как учительница на все лады, по выражению бабки, расхваливала Наденьку.
Катя не боялась баловать дочь, но всегда оставляла за собой право сказать последнее «нет», чем пользовалась очень осторожно и в редких случаях. Зато оно принималось без возражений!
Сегодняшний длинный, насыщенный событиями день в семье Ермоловых закончился поездкой в Москву. Наденьке давно хотелось посмотреть Кремль. Родители с удовольствием согласились. Кате редко приходилось бывать на Красной площади.
Собор Василия Блаженного стоял, как чудо, драгоценный подарок от когда-то живших на свете людей. Звон его многочисленных колоколов звучал в самом сердце России, и Кате ничего не стоило вообразить, как по крутой каменной лестнице собора, покрытой заморским ковром, в сопровождении пышной свиты, поднимались на молебен цари, а вся площадь гудела говором простого люда, и повсюду, как теперь, слышались русская речь, русские имена.
Наденька спросила:
— Мама, это верно, что тут по Красной площади не раз проходил Ленин?
— Конечно, верно, он жил в Кремле, пока не заболел.
Приподнятое нежное личико девочки в отражении света фонарей матово серебрилось, и мать залюбовалась им.
— А ты знаешь, мама, — вновь заговорила Наденька, — меня в пионеры будут принимать здесь, на Красной площади. Правда, здорово?
Глава 8
Екатерина Ермолова, как верному другу, ни разу не изменила своему цеху, где впервые в жизни выточила на токарном полуавтомате подшипниковое колечко. До чего же ей хотелось тогда пронести его через проходную и показать бабушке!
Уже давным-давно честь цеха, его достижения или недобрая слава о нем воспринимались Катей, как личное торжество или личное горе.
Заменяя в последнее время часто болевшего технолога, она как бы сверху обозревала цех, и это помогало ей видеть его сильные и уязвимые стороны.
Родной цех был одним из ведущих на заводе, от него зависела работа других цехов.
И вдруг по селектору день за днем стали звучать унылые сводки. Кладовые, проходы между станками, — все заваливалось бракованными кольцами. Захромал план выполнения продукции. В конце каждого месяца он держался буквально на волоске. Его «выколачивали» ценой сверхурочной работы по выходным, а расплачивались премиальными фондами. Деньги вручались прямо в неотмытые руки.
Вечером на заводских улицах возникали пьяные драки, скандалы.
Понедельники были точно по пословице — тяжелыми днями: заметно падала производительность труда, зато увеличивалось число больничных листов, росли прогулы.
Николай Николаевич Квашенников, начальник цеха, сам не пьющий человек, не терпел пьяниц, однако получалось так, что он потворствовал им своими воскресными подачками.
Помня недавнюю военную доблесть цеха, ни у кого не повертывался язык упрекнуть Квашенникова в неумении работать. Но тогда брали больше энтузиазмом, а сейчас требовалась стройная система руководства.
Не менее серьезно назревал вопрос с техникой. В войну было не до ремонта: станки работали на износ, лишь бы снимать продукцию. Сейчас не успевали латать дыры: то один станок выходил из строя, то сразу несколько, а план оставался планом.
Николай Николаевич ссылался на износ станков, морально устаревшее оборудование, что было в какой-то степени правдой. Однако и в соседних цехах станки не с молоточка, а план выполняли и брака было меньше! Потерпят, потерпят и, чего доброго, заменят другим начальником цеха, хуже не будет!
Измученный страхом Квашенников давал себе слово немедленно взяться за дела в цехе: причины — причинами, но и многое зависит от начальника цеха! Наедине с собой он не мог отрицать этого. Но ему не доставало характера на решительные, смелые меры, чтобы временно пойти на какие-то жертвы, а потом восполнить урон. Он мало надеялся, почти не верил в это «потом». Пока он поднимет, модернизирует техническую часть, результаты которой дадут себя знать лишь через несколько месяцев, глядишь, бац, — и вывешен приказ директора о его снятии.
Когда-то станочница Катя снизу вверх смотрела на прославленного изобретателя, — теперь было не то. Квашенников давно ничего не изобретал, но, к чести его, совсем не имел склонности кичиться прошлыми успехами.
Второй квартал цех лишался прогрессивки за показатель по браку, и это отражалось на настроении рабочих: участились случаи увольнения из цеха, а рабочих рук и так не хватало.
Для автоматно-токарного цеха: шумного, мокрого (эмульсия у каждого станка!) проблема с кадрами была очень острой. И все-таки, как ни странно, лишние рабочие руки были у них тут, в цехе!
При обработке внутренних конических колец галтель (канавка) у большого борта выносилась в отдельную операцию. Для этого в цехе держали отделочный участок: он занимался тем, что вытачивал эти самые галтели. Работа здесь шла беспрерывно в три смены.
«Ликвидирую я вас, голубчиков, дайте срок!» — пригрозила Катя отделочным станкам и пропиской ее рабочего дня стал участок внутренних конических колец.
— Ай, нужно что? — спрашивали станочницы технолога, впрочем, вскоре привыкнув к ее присутствию.
Но Катю больше всего интересовала работа наладчиков. Шестнадцать резцов на суппортах — теснота — при замене того или другого нужна особая сноровка, чтобы развернуться с гаечным ключом!
И все же необходимо было где-то тут пристроить и семнадцатый, для выточки галтелей!
Наладчики, а на внутренних конических работали умудренные опытом, запротестовали, когда Катя показала им свой черновой чертеж.
— Руки все посшибаем, Екатерина Сергеевна, да и смотрите, не на чем укрепить его!
— А если все-таки попробуем?
— И пробовать нечего. Вырвет.
Катя в сердцах обозвала про себя наладчиков консерваторами, но виду не показала.
У нее еще оставалось два захода: наладчики второй, затем ночной смены. Если мнения раздвоятся, не взыщите, она начнет экспериментировать с добавочным резцом!
Лишний резец, конечно, прибавление работы наладчику.
Начальник цеха, узнав, с кем разговаривала Ермолова, принял сторону наладчиков и даже забеспокоился, когда
