Первое письмо пришло почти через год, как Игорька «забрили» в армию – в конце августа 89-го.
Мы не были друзьями, какими бывают не дети, – их свобода еще очень зависит от родителей, а подростки, которые все время вместе, один за другого «горой», все общее и т.д.
Или все-таки были? Ведь в детстве мы играли в футбол-хоккей, гоняли на великах. Что это было – дружба? Возможно. В детстве всех без разбору называешь друзьями.
Разница в возрасте, 4 года, при обилии однолеток, не оставляла никаких шансов углублению наших отношений. Игорёк был для нас старшим товарищем, обратиться к которому без надобности, никто как-то не осмеливался. Само собой, выругаться, дать пинка или что-то подобное в его сторону могло иметь для нас печальные последствия. И чтобы их не иметь, мы держались отдельно, не находя, в тоже время, храбрости отказать Игорьку, если ему что-то было нужно от нас. А так как его ровесников во дворе практически не было, то его авторитет нуждался в нашей компании.
На все лето Игорёк уезжал на дачу, и никто не вспоминал про него.
Время шло и с годами разница в возрасте начала стираться.
В компании Игорька стало даже интересно. Особенно когда он увлекся астрономией. Мало сказать увлекся, – стал одержимый.
Впоследствии одержимость происходила всегда, стоило лишь идеям посетить его русую голову. Когда знаний и материала по предмету накапливалось достаточно, Игорёк начинал искать учеников. И началось все именно с астрономии.
Он всегда был болтун, а теперь он болтал о «высоком», таинственном, бескрайнем и перспективном.
Мне никогда не везло на увлечения. Я не умел рисовать. Мастерить пытался, но конечный продукт получался бесспорно безобразным. Собирание марок, значков, монет, открыток, ключей, пробок, и тому подобного беспредметного мусора – было кратковременным и несерьезным. Даже не смотря на периодические возвращения к ним с неподдельным энтузиазмом. Ничего я так и не смог собрать и доделать до конца. Вероятнее всего, мне просто не хватало усидчивости.
Ребята ходили в секции и кружки, оставались на «продленку», где, хоть и в стенах школы, но было, как мне казалось, интересно. Там их и кормили, и уроки они делали все вместе, и, по их собственным рассказам, занимались «черт знает чем» (а это я любил!). А еще я очень любил гулять, хотя в юности интерес и к гулянию как-то сам по себе угас. Но это случилось гораздо позже, а сейчас нужно было занять себя чем-то осмысленным, помогающим становлению личности.
Увязывался за ребятами в «Радиокружок», но кроме запаха канифоли ничего мне там не нравилось. Я не отличал резистора от диода, не понимал, как нужно припаять, чтобы работало, и вообще, почему все припаянное должно работать? Огромное количество старой, разобранной аппаратуры с вывернутыми платами, километрами проводов, разбитыми лампочками и приборами и другой нечистью, все сваленное в кучу начинающуюся от входа и тянущуюся до самых дальних уголков «кружка».
С одной стороны, капающиеся в этих обезображенных внутренностях мои друзья – Пашка, Игорь, Лешка вызывали во мне трепет и восхищение их способности отличить ценную деталь от ерунды. С другой, приводящее в панику, мое полное дилетантство – вот главные воспоминания о радиолюбительстве. Ребята, впрочем, тоже быстро покинули кружок, когда поняли, что взять для себя оттуда больше нечего. Но продолжали собирать радиодетали и что-то даже мастерили.
Кружок «Авиамоделирования» и спортивные секции были довольно далеко и т.к. никто из наших их не посещал, то и я не стал…
И тут очень кстати подвернулся Игорёк со своими затеями. Я понял, что это мое.
Во-первых, потому что Астрономия (наука о далеком) – так близко, – в соседнем подъезде. Это удобно.
Во-вторых, Астрономия – это тепло и уютно в небольшой игорьковой комнате. Два платяных шкафа и две полуторные кровати, оставляющие между собой узкий проход к письменному столу и стулу в драпированном «с головы до пят» чехле. Кровати заправлены в лучших армейских традициях. Днем садиться на них запрещено. Откуда это, – не понятно, – военных в семье нет. Для пришедших на форум астрономов к столу подставлялся еще один стул-близнец и кухонный, без затей, табурет. Главное, – более трех не собираться! Вот такая была и, вероятно, есть до сих пор, комната.
Застекленная, заваленная всем не уместившимся в квартиру, лоджия первого этажа; густые кусты и выше них кроны разросшихся деревьев навсегда погрузили эту обитель мудрости в полумрак, если не сказать во мрак. Ну, как не об Астрономии грезить в таких благоприятных условиях!
В-третьих, свободный график. Это здорово!
В-четвертых, никакой обязаловки (ведь в случае чего, преподавателя можно и послать!) и домашних заданий. Это вообще супер!
В-пятых, иногда перепадало подкормиться чем-нибудь. А это отдельная тема!
Непонятно, почему в детстве мы всегда хотели есть? И особенно это чувство возникало на улице или в гостях. Домой приходишь, – вроде, и не хочется, а на улице нападает жор. То и дело за баранками, печеньем, конфетами (если удавалось достать шоколадные, то это особый шик!), в худшем случае просто за хлебом домой засылались гонцы. Не брезговали никакими продуктами. Иногда гонцы не возвращались. Их, как мы называли данное явление, – «загоняли». Загонщиками являлись родители. Тогда домой направлялся следующий делегат либо вся оставшаяся братия шла в магазин за покупкой или на мелкое воровство. Бывало и то и другое сразу.
В магазине «брали» плавленые сырки, хрустящую картошку, хлеб. Больше ничего не припомню, выбора особенно не было. Ловили нас очень редко. Сейчас я даже думаю, что на наше мелкое воровство, а брали мы за раз прожиточный (до следующей кормежки) минимум, например, четвертинку «черного» за пять копеек, продавцы просто закрывали глаза. Ну, не могли же они не понимать, зачем в магазин заходят пять-шесть мальчишек, обходят торговый зал, трутся у лотков и уходят, ничего не купив. Когда же кого-нибудь ловили, то дело заканчивалось укорами. Мы принимали их искренно, т.к. и сами знали, что воровать нехорошо. Дениска даже плакал.
Успокаивала нас только стабильность социалистического хозяйства, а отсюда и вера, что хлеба хватит на всех и без этой четвертинки. Да ведь и брали мы ее не из баловства, а по детской нужде голодной! Никогда воровством не гордились и не похвалялись. В заключение этого отступления от Игорька, с искренней радостью, не могу не отметить, что настоящим вором из всей нашей ватаги никто так и не стал!
Игорёк, кстати, в подобных вылазках не участвовал и с ним поэтому никто не делился.
