своей грудью к его спине. От этого по спине непроизвольно побежали волны дрожи. Она наклонилась, и поцеловав его в макушку, сказала:
– Сиди спокойно, я тебя сейчас немного полечу. Станет полегче.
Андрей глубоко вдохнул, успокоился, и почувствовал лёгкие прикосновения её рук к своей голове. Её руки гладили его, летали над ним, она что-то тихо шептала, покачивалась от движений, её живот и грудь время от времени прижимались к его спине. Но теперь уже не дрожь пробегала по его телу, а наоборот, разливались по нему волны спокойствия и какой-то благости. Стало хорошо и легко. Наконец, Агния наклонилась к нему, ещё раз поцеловала его в макушку, и спросила:
– Полегче?
– Да… как ты ЭТО делаешь? – изумлённо воскликнул он.
Она тихонько засмеялась:
– Я же ангел, – и добавила: – даже здесь, в человеческом теле, мне кое-что подвластно…
И потом озабоченно:
– Это ещё не всё. После ужина полечу тебя ещё немножко. Ну, пойдём, а то точно опоздаем!
Глава 18. В лазарете.
Чистые, и распаренные после бани, они, наконец, добрались до столовой, и… чуть не опоздали: лётный состав уже почти весь сидел за столами, ждали припозднившихся, которые, как и Андрей с Агнией, как раз вошли в столовую. Настроение было тягостное – на столе стояли нетронутыми два стакана, покрытые кусками хлеба.
– Товарищи! – Комэск второй эскадрильи встал, и обвёл взглядом всех присутствующих. Все, как один, встали.
– Сегодня погиб экипаж младшего лейтенанта Марченко, – он помолчал, – выпьем за наших парней: Серёжу Марченко и Женьку Иванова. Земля им пухом.
Помолчал, глядя в стакан, и молча выпил. То же проделали и остальные.
Агния потянулась к Андрею, желая что-то ему сказать на ухо. Он наклонился к ней, она испуганно прошептала:
– Я не могу водку пить!! Мне нельзя!! Что мне делать?!
– Просто пригуби и поставь стакан.
Она последовала его совету, Андрей же выпил, как и положено, до дна. Все молча принялись за ужин. Стрелок комэска, сержант Коля Никишин, узрев у Агнии стакан с нетронутыми 100 граммами, подмигнул ей:
– Огонёк! Да ты, похоже, непьющая?
– Я-то? – округлила глаза девушка, посмотрела на Андрея, – конечно непьющая! А как иначе? Это же водка! А почему Огонёк?
– Ну как же? Агния – и есть Огонёк! Ты, это, водку-то допивать будешь?
– Нет….
– Андрюх, ты не против?
– Да, пей! Жалко, что ли! – пожал плечами Андрей. Коля потянулся через стол за стаканом. Комэск скосил на него взгляд и неодобрительно пробурчал:
– Коля, ты бы не увлекался, а?
– Това-а-арищ капитан! Да я завтра как стёклышко буду, вы ж знаете!
– Ага… я знаю, – неопределённо буркнул Миронов и добавил внушительно: – смотри у меня!
Коля опрокинул вторые 100 грамм, крякнул, закусил, и перегнувшись через стол, доверительно сказал:
– Я, это… – он икнул, – если конечно, товарищ лейтенант не против….
– Коля! – Миронов предупредительно постучал пальцем по столу.
Никишин послушно сел, и обиженно замолчал.
Агния покусала нижнюю губку, посмотрела на обоих, потом на Андрея, и ответила:
– Хорошо. Можете всегда брать мои 100 грамм. Но это если ваш командир не будет против, – добавил она, твёрдо посмотрев на Колю Никишина.
Хлопнула дверь, в столовую вошёл полковой доктор, военврач Николай Филиппович Запольский.
Уже хорошенький Коля обернулся, и хмыкнул:
– О, Филипыч! Сейчас опять будет бутерброды из карманов вытряхивать! Помните, я вам рассказывал?
– Бутерброды? – удивилась Агния.
– Да я ж вам уже рассказывал про это: лётчики своих техников подкармливают, ну и таскают им в карманах из столовки еду в карманах. А Филипыч за этим делом строго следит, мол, вы недоедаете, а вам положено, и всё такое! Короче….
Договорить он не успел, потому что военврач, окинув взором столовую, быстро направился в их сторону.
– Так, вот он! Это Аника-воин! – громогласно произнёс он, подойдя вплотную к Чудилину, и вперившись в него взглядом. И чеканя каждое слово:
– Почему вы, молодой человек, всё это время где-то болтались, а не пришли сразу в мед.часть?
– Так я это… товарищ военврач… помыться надо было…. Мы же в болото упали.
– Вас помыли бы и в мед.части!
– Товарищ военврач! – вступился за своего подчинённого командир эскадрильи, – я его сам из этой грязищи вытаскивал на берег. Ну, в самом деле, надо было ему отмыться! Он же был страшнее чёрта!
Военврач явно злился. Не обращая внимания на адвокатскую попытку комэска, он, буквально сверля взглядом стоявшего перед ним Чудилина, произнёс:
– Ещё и выпил, паразит! Совсем молодец! Сейчас быстро доедаешь, и прямиком ко мне. Сам дойдёшь?
Чудилин качнулся, удержался в вертикальном положении, и браво ответил:
– Добегу, товарищ военврач!
– Добегу… – посмотрел на Агнию, – вам бы, барышня, сопроводить этого героя.
И заложив руки за спину, вышел из столовой.
Проводив доктора взглядом, Миронов тревожно посмотрел на Андрея:
– Ты, это… самочувствие-то как, в норме?
– Да так…
– Понятно. Слышь, Николай! Пойдёшь с ними до медчасти. Поможешь если что. Понял?
– Есть товарищ командир. Пойдём, поддержим. Огнём и маневром, – добавил он, заговорчески подмигнув пьяным глазом.
***
Военврач 2 ранга51 Николай Филиппович Запольский был уже немолодым, сухощавым дядькой «немного за 50». Сурово оглядев явившегося в сопровождении девушки лейтенанта (сопровождавший его также стрелок Коля Никишин был благоразумно отправлен Агнией обратно, при подходе к медчасти), Николай Филлипыч сказал, указав на табурет:
– Садись.
Андрей сел.
Врач сел напротив, развернул ему в лицо лампу и внимательно на него посмотрел.
В последующие несколько минут Андрей выполнял всё, что от него требовал доктор: скашивал глаза то влево, то вправо, сводил их к переносице, вставал, вытягивал руки перед собой, с закрытыми глазами дотрагивался указательным пальцем то правой, то левой руки до собственного носа. Так же пришлось отвечать доктору на его уточняющие вопросы насчёт тошноты и головокружения.
В конце концов доктор кивнул, как будто сам с собой соглашаясь, и резюмировал:
– Так, понятно.
Сел, открыл какой-то гроссбух и принялся что-то в нём писать.
– Что понятно? У меня ничего такого нет, только царапина на голове. – осторожно начал прощупывать обстановку Чудилин, знавший не понаслышке, что от докторов можно ждать всяких неприятностей, – у меня ничего такого нет, только царапина на голове, вот здесь, и он коснулся рукой затылка.
Доктор насупившись, молчал, и строчил свою писанину.
Агния наклонилась к уху Андрея и тихонько произнесла:
– Сотрясение мозга.
Несмотря на солидный возраст, слух у врача оказался превосходный: взглянув на девушку, он удивлённо поднял брови:
– У вас, барышня, медицинское образование?
– Нет, – ответила она, скромно потупившись, – просто он головой ударился… вот я и подумала.
– Совершенно верно, совершенно верно. Именно сотрясение мозга.
Он
