— Вы хотите сказать, что все мы здорово оплошали?
— Нет-нет, — возразил Пуаро, — я имею в виду исключительносебя. Мне в кои-то веки предоставили столько наводящих на верный путь сведений,а я ничего не заметил.
— А теперь у вас есть что-то определенное?
— Я думаю, да.
— Послушайте, мосье Пуаро…
Но Пуаро повесил трубку. Нашарив в кармане мелочь, он набраллондонский номер миссис Оливер.
К телефону подошла секретарша. Представившись, он поспешилдобавить:
— Если леди работает, не беспокойте ее. Он помнил, какоднажды расстроилась миссис Оливер, как упрекала его за то, что он нарушил ходее мысли. И в результате мир был лишен увлекательнейшего романа, повествующегоо тайне старомодной фуфайки. Но его деликатность не получила должной оценки.
— Так вы хотите говорить с миссис Оливер или нет? —нетерпеливо переспросили его.
— Хочу, — сказал Пуаро, принося творческий гений миссисОливер в жертву на алтарь своего нетерпения.
Услышав голос миссис Оливер, он вздохнул с облегчением. Онапрервала его извинения:
— Это замечательно, что вы мне позвонили. Я как раз должнаидти делать доклад на тему: «Как я пишу книги». Теперь я могу попроситьсекретаршу позвонить им и сказать, что у меня возникли непредвиденные дела.
— Но, мадам, я никоим образом не хотел помешать…
— И слава Богу, что помешали, — радостно заявила миссисОливер. — Представляете, какой я выглядела бы идиоткой? Ну что можно рассказатьо том, как пишешь книгу? Что сначала надо что-то придумать? А если придумал,надо еще заставить себя сесть и написать. Вот, собственно, и все. Чтобыобъяснить это, мне понадобилось бы не больше трех минут, и мой доклад на этомбы закончился. А о чем бы еще я стала говорить? Никак не пойму, почему всем такхочется, чтобы авторы рассказывали о своем, как это принято называть,творческом процессе. Писаюль должен писать, а не делать доклады.
— А ведь я тоже собирался задать вам именно этот вопрос: каквы пишете?
— Задать-то вы можете, но я вряд ли сумею ответить… Я жеговорю: нужно просто сесть и начать писать. Минутку… Я уже успела надеть этукошмарную шляпку — для солидности, — и мне надо ее снять. Она царапает мне лоб…— Последовала короткая пауза, и голос миссис Оливер зазвучал снова, но ужеболее живо: — В наше время шляпы превратились в некий символ, верно? Их уже неносят по разумным соображениям, чтобы, скажем, защитить голову от холода, илиот солнца, или спрятать лицо от людей, с которыми не хочется встречаться.Пардон, мосье Пуаро, вы что-то сказали?
— Нет-нет, это я просто нечаянно чертыхнулся, не сдержался!Понимаете, это же невероятно! — Его голос был полон ликования. — Вы всегдаподаете мне отличные идеи. Совсем как мой друг Гастингс, с которым я не виделсямного-много лет. Вы подсказали мне ответ на один очень важный вопрос. Но хватитоб этом. Я, собственно, хотел узнать, нет ли у вас знакомого ученого-атомщика,мадам?
— Ученого-атомщика? — удивилась миссис Оливер. — Может быть,и есть… Я хочу сказать, что знакома с несколькими профессорами, но не знаю, чемони, собственно, занимаются.
— Тем не менее одним из подозреваемых в вашей игре высделали ученого-атомщика.
— Ах вот вы о чем! Просто мне хотелось быть современной.Видите ли, когда я в прошлое Рождество покупала подарки своим племянникам, впродаже не было ничего, кроме научно-фантастических книг и соответствующихигрушек, всяких звездолетов и прочего… Вот и я решила не отставать отпрогресса, ввела в свой сценарий физика-атомщика. В конце концов, если быпонадобились какие-нибудь технические термины, я бы всегда моглапроконсультироваться у Алека Легга.
— У мужа Салли Легг? Так он атомщик?
— Да. Но не из Харуэлла. Откуда-то из Уэльса. Из Кардиффаили из Бристоля. Коттедж на Хэлме они снимают только на время отпуска. Выходит,я действительно знакома с атомщиком, и довольно близко.
— Благодаря ему вам, наверное, и пришла в голову мысль обатомщике? Но ведь жена у него определенно не югославка…
— Ну конечно нет. Салли — чистокровная англичанка. Надеюсь,вы это поняли?
— Тогда откуда у вас в сценарии жена-югославка?
— В самом деле, не знаю… Возможно, вспомнилась какая-тоэмигрантка?.. Или студентка?.. Ведь в имение все время вторгались какие-тодевицы из туристского центра, изъяснявшиеся на ломаном английском.
— Понимаю… Теперь я многое понимаю.
— Пора, — сказала миссис Оливер.
— Pardon?
— Я сказала, что пора, — повторила миссис Оливер. — Вам ужедавно бы пора все понять. Ведь вы до сих пор ничего толком не выяснили. — В ееголосе был упрек.
— Очень уж там много путаницы, — стал оправдываться Пуаро. —Полиция совсем сбита с толку.
— Ох уж эта полиция, — с досадой произнесла миссис Оливер. —Вот если бы во главе Скотленд-Ярда была женщина…
Услышав излюбленную и регулярно повторяемую егоприятельницей фразу, Пуаро поспешил ее перебить:
— Дело сложное. Чрезвычайно сложное. Но теперь — это сугубоконфиденциально, — теперь я почти у цели.
На миссис Оливер эта «сенсация» впечатления не произвела.
— Позволю себе заметить, — сказала она, — что, пока вы шли кцели, произошло два убийства.
— Три, — поправил ее Пуаро.
— Три? Кто же третий?
— Старик по фамилии Мерделл.
— Я что-то про такого не слышала, — отозвалась миссисОливер. — Это будет в газетах?
— Нет, — сказал Пуаро. — Пока все считают, что это былнесчастный случай.
— А на самом деле это не так?
— Нет. На самом деле его убили.
— Но кто же это сделал? Или вы не можете сказать потелефону?
— Такие вещи по телефону не говорят, — назидательно заметилПуаро.
— Тогда я вешаю трубку, — сказала миссис Оливер. — Не выношувсяких загадок.
— Погодите! — воскликнул Пуаро. — Я хотел вас еще о чем-тоспросить… Но вот о чем именно…
— Возраст, — посочувствовала миссис Оливер. — Вот и я тожестала многое забывать…
— Что-то такое.., какая-то мелочь… Она меня как-тонасторожила… Когда я был в лодочном домике…
