Понятно, снижение расходов на пропаганду и агитацию полулегальной деятельности центра случилось не вдруг. Тут уж прямая заслуга самой Виолетты Павловны. Петяева делила с Мокогоном постель, получая и материальную, и моральную выгоду. Неожиданно для нее Толик оказался не только пылким любовником, но и обладателем ценной информации о тайной жизни и темных делишках сильных мира сего. Наутро; после ночи любви, ей оставалось лишь открыть дневничок и, чтобы не запамятовать, зафиксировать в нем ценные сведения. К примеру, Бурмистров. Бывший уголовник, сколотивший свое состояние на рэкете. Кое-что из полученных сведений ей удалось использовать, кое-что оставила про запас. Но было и такое, что Виолетта Павловна побоялась доверить бумаге: не дай бог дневник окажется в чужих руках — ей не сносить головы!
Заложив все расходные цифры в память калькулятора, Виолетта Павловна подвела итог. Затраты вылились в сумму 85 700 долларов.
Она тяжело вздохнула, поднялась, направилась к несгораемому шкафу и вытащила из него целлофановый пакет, в котором по старой привычке хранила выручку. По ее подсчетам, в нем должно было оставаться еще двадцать с небольшим тысяч. Вынув из пакета валюту, Петяева уже по толщине пачки поняла — денег значительно меньше. В мешочке хранилось без двухсот долларов ровно одиннадцать тысяч. А где же еще ровно десять?
Ах, да! У Виолетты Павловны отлегло от сердца. Ровно десять тысяч долларов она выделила Пантову на премию членам депутатской группы, которые обещали содействовать в решении очень важной для нее проблемы. Народные избранники от партии предпринимателей обещали подготовить и вынести постановление «О легализации проституции и открытии публичных домов» на одно из заседаний областной думы.
Виолетта Павловна понимала, что с первого наскока узаконить такое постановление не удастся. Придется заняться народными избранниками вплотную, прежде чем результат будет получен. Ничего, терпение у нее хватит. Денег тоже. В конце концов закон «О легализации» будет одобрен.
Она успела бросить обратно в сейф деньги и документы, когда в дверь робко постучали и на пороге нарисовалась Клякса.
— Ну, заходи-заходи, касатка, — голос Петяевой не предвещал ничего хорошего. — Поведай, любезная, как погналась за двумя зайцами.
— Какими зайцами? — не поняла Светка.
— Не строй из себя идиотку! — патронесса распалялась все больше и больше. — С депутатом, сучка, снова спала?
Светка наконец сообразила, о каких таких зайцах шла речь, и понуро молчала.
— Спала, я тебя спрашиваю? — Петяева с силой ткнула кулаком Кляксе под дых, задыхаясь от злости.
— Спала, — обреченно кивнула Светка.
— А я тебе такие указания давала?
— Нет, не давали.
— А кого ты должна окучивать?
— Француза.
— А с кем теперь твой француз, знаешь?
— Нет, не знаю.
— А я знаю. Так вот, пока ты с депутатами кувыркалась, французика у тебя увела из-под самого носа помощница другого депутата. Сказать, сколько из-за твоего идиотизма мы потеряли денег?
— Сколько? — честно спросила Светка.
— А столько, сколько тебе за год не отработать, даже если полк принимать каждый день.
Светка снова понуро повесила голову.
Чуть отдышавшись, Виолетта Павловна присела на стул и продолжила воспитание с новой силой:
— Забудь депутата. Слышала? Забудь!
Она умолкла, задумчиво рассматривая подоконник, по которому прыгала синица. Надо же, как кстати! Петяева быстро обернулась к Светке. Синичка испуганно вспорхнула и исчезла с подоконника.
— Лучше синица в руках, чем журавль в небе, — нравоучительно проговорила патронесса. — Ты не думай, что я только о своей выгоде пекусь. Да, на французе можно хорошо заработать. Но и ты запомни, дуреха: выйдешь за него замуж, уедешь из этой страны и думать забудешь, что такое голод, холод и безденежье. Поняла меня?
— Поняла, Виолетта Павловна.
— И еще одно. Француз, в отличие от Пантова, совершенно не знает, кем ты здесь была. Просто симпатичная девушка ищет себе состоятельного жениха. Вот и действуй. Выйдешь замуж, получим деньги — и все. Прошлое быльем поросло. — Она помолчала. — Так и быть, устрою вам еще одну встречу наедине. И соперницу с дистанции уберу. А потом рассчитывай только на себя. Уяснила наконец, вертихвостка?
Петяева впервые улыбнулась.
— Я вам так благодарна за вашу заботу… — завела заезженную пластинку Светка.
— Иди, — отмахнулась от нее Петяева.
Когда за Светкой Марутаевой закрылась дверь, директриса нервно передернула плечами: «Как же, оставляю я тебя в покое! Ты, дорогуша, до конца дней своих будешь мне за такого жениха налог платить. Иначе он обязательно узнает, как ты здесь квалификацию повышала да за всеобщий охват городского населения интимными услугами боролась».
4Они поселились в «Рице». В двухкомнатных апартаментах. Пантов тут же снял трубку телефона, набрал номер портье и приказал сию же секунду принести омаров, лягушачьи лапки, запеченные в тесте, фруктовый салат и бутылку коньяка. Подумав несколько секунд, добавил, что коньяк ему требуется из определенной провинции и совсем было бы хорошо, окажись в баре бутылочка «Ричарда Хенесси».
Он положил трубку, самодовольно улыбнулся и, бросив взгляд на уставшую от перелета, но счастливую Эдиту, вальяжно протянул:
— «Ричард Хенесси»… Как мне не доставало его в нашей провинции!
— Кто это? — не поняла Эдита.
— Не кто, а что. «Хенесси» — настоящий коньяк! А настоящий коньяк, дорогая, — Пантов вспомнил высказывание кардинала Мазарини, на которое ненавязчиво обратил накануне отъезда его внимание имиджмейкер, — можно сравнить только с любовью к женщине: его вкус и горек, и сладок, терпкость в сочетании с мягкостью, легкость — с крепостью. Выпив его, можно испытать истинное блаженство или потерять разум…
Эдита, сняв пиджак и расстегнув пуговицы на блузке, собиралась принять душ, но неожиданное красноречие Пантова заставило ее остановиться.
— Кто это сказал?
— Я! — горделиво задрал подбородок Пантов.
— Не замечала за тобой такого красноречия… Ты все больше русскими пословицами и поговорками сыпал.
— Всему свое время, дорогая. Но теперь ты находишься не в нашей Тмутаракани, а в столице мира — Париже. А здесь даже у немого появляется красноречие.
Он замолк, хищно следя, как женщина грациозно скидывает с себя блузку, юбку. В дверь постучали, и Эдита быстро юркнула в ванную комнату.
Официант вкатил в номер столик с коньяком и закусками. Когда он снова скрылся за дверью, Пантов бросился к ванной комнате. Жадно оглядев нагую фигурку, схватил спутницу за руку.
