Одного не мог понять Агейко: куда исчезла Клякса? Вместе с Евнухом, которого трое суток продержали в камере предварительного заключения, они обыскали весь город. Делали запросы на родину девушки, связывались с Парижем, надеясь, что Кляксе все-таки каким-то образом удалось улизнуть вслед за Пьером. Все усилия были тщетными. Оставалось одно: встречавшийся с девушкой последним Вован навсегда унес с собой в могилу эту тайну.
Агейко прошелся из конца в конец по ковровой дорожке кабинета, раздумывая о том, что человеческая судьба — штука довольно-таки странная. Еще несколько дней назад ему шили дело, обвиняли в клевете, а сегодня он уже сам вершил правосудие.
На столе громко зазвонил телефон. Агейко вздрогнул от неожиданности. Скорее всего, звонок адресован пока не ему. Он поднял трубку, но, к своему удивлению, услышал голос Хоттабыча:
— Обживаешься? Я сразу понял, где тебя можно найти в выходной день.
— Честно признаться, Александр Серафимович, я соскучился по знакомой работе. Решил вдохнуть воздуху следственного отделения. Не смог утерпеть.
— Ну, нанюхался?
— Думаю, все еще впереди.
— Тогда приезжай. Кто обещал Фильке заглянуть в гости? Он скучает по тебе.
Агейко закрыл кабинет и прошел к комнате дежурного. Сдал ключи, расписался в журнале.
— Как служба? — обратился к молоденькому милиционеру.
— Только начинается, товарищ полковник… Извините, — офицер смутился, не зная, в каком звайии новый начальник управления, одетый в штатское.
— Я капитан запаса. А теперь человек гражданский, — улыбнулся Агейко. — Поэтому впредь обращайтесь просто — Юрий Васильевич.
— Понятно, товарищ… Юрий Васильевич.
Филька тут же забрался на колени главного милиционера области.
— Принес мне милицейскую фуражку? Дед сказал, что обязательно принесешь.
— Твой дед, Филька, хочет упрятать меня в тюрьму за расхищение казенной собственности. Ведь фуражка мне не Тюложена.
— А что принес?
— Вот, пистолет. Стреляет водой.
Мальчик взял игрушку и в ту же секунду помчался в ванную комнату.
Бывший спикер суетился около стола. Поставил сковороду с жареной картошкой, в тарелку навалил малосольные огурцы.
— Выпьем хоттабовки за твое назначение?
— Это что за изобретение?
— По-ихнему — кальвадос, по-нашему — яблочная водка, а по-моему — хоттабовка. Фрукты-то из моего сада.
— Самогончик гоните, Александр Серафимович? — с нарочитой угрозой спросил Агейко.
— Производство домашних напитков, насколько мне известно, пока законом не запрещено.
— Тогда можно и выпить, — махнул рукой Агейко. — Наливайте.
— За возвращение в старые пенаты? — поднял рюмку Хоттабыч.
— За это — успеется… Как она?
Хоттабыч понял, о ком спрашивает Агейко. Опустил голову:
— Никак. Здравое сознание пока не возвращается. Только бредит. Твердит о каком-то склепе в саду.
— Может, что-то ее сильно напугало, засело в памяти?
— Кто его знает, Юра!..
Агейко поставил рюмку на стол, и тут же в спину ему ударил мощный напор воды. Он соскочил со стула, стараясь увернуться от очередного залпа. Но Филька, подражая героям боевиков, двумя руками крепко держал пистолет, и струя воды уже вовсю хлестала по рубашке деда. Агейко кинулся ловить нарушителя застолья, но малец ловко увернулся и бросился наутек. Он стремглав выскочил на крыльцо и устремился в заросли ягодных кустов. Филька затеял игру, в которой роль отъявленного бандита отвел Юрию. «Бандит» принял вызов и теперь, обдирая руки о сучья и цепляясь брюками за иголки крыжовника, пытался нагнать и отомстить бравому полицейскому. Через несколько минут остервенелой погони ему удалось настичь мальчишку в дальнем конце сада. Подхватив героя на руки и глянув на старый погреб, Агейко угрожающе проговорил:
— Все, ваша карта бита, господин полицейский. Сейчас я отправлю вас в подполье.
Увидев, что «бандит» направляется к погребу, мальчишка испуганно прижался к нему.
— Только не в погреб, дядя Юра!
— Боишься?
— Там черти и оборотни.
Агейко увидел, что пацан не на шутку испуган. Он опустил его на землю и весело улыбнулся:
— Какие оборотни, Филька? Неужели ты веришь в эти сказки?
— Я сам слышал, как из погреба доносятся завывания.
— Ну, хочешь, мы с тобой вместе туда спустимся, и ты увидишь, что там никого нет. Разве только мыши или лягушки. Ты боишься мышей?
— Н-нет…
— Ну, тогда давай руку и пойдем посмотрим на твоих чертей.
Мальчик нехотя протянул руку.
Агейко открыл дверцу, и они заглянули внутрь. Массивная крышка, обитая жестью и задвинутая чугунной щеколдой, указывала на вход в подземелье, где прятались оборотни. По-прежнему улыбаясь и не отпуская руки мальчика, Агейко наклонился, чтобы отодвинуть щеколду, и вдруг услышал протяжный стон. Филька в испуге вытаращил глаза и задрожал всем телом.
— Иди-ка, позови деда, — попросил Агейко, когда стон снова повторился.
В ту же секунду мальчишки и след простыл. Юрий дернул щеколду и поднял крышку. Тусклый свет проник в подпол, и Агейко, стараясь не оступиться, нашел ногами ступеньку лестницы.
Клякса сидела на земляном полу с закрытыми глазами, прислонившись к мокрой стене цементного погреба. Он легко поднял ее и приложил голову к груди. Сердце еле слышно отстукивало время…
