Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Он активно вмешивался в ваши будни?
– Главный решал кардинальные проблемы, поэтому он и назывался Главным. Но не упускал и мелочей. Впрочем, мелочами это казалось на первый взгляд, а потом, подумав и поразмыслив, можно было понять, что происходила психологическая перестройка, иная культура работы требовалась от людей.
– Не будем останавливаться подробно на технических проблемах, связанных с созданием спутника. Во-первых, они сейчас не столь актуальны, а во-вторых, уже подробно писалось о тех днях в многочисленных воспоминаниях. Однако мне очень хочется понять отношение Сергея Павловича к своему космическому первенцу, его метод руководства, отношение к людям.
– Думаю, достаточно будет, если я скажу: Сергей Павлович знал все, но вмешивался лишь в крайних случаях. И ставил новые задачи, когда определенный этап работы завершался. Помню последнее совещание перед отправкой спутника на космодром. Разговор большой, и, прямо скажем, непростой. Ведущий докладывает об итогах испытаний ракеты и спутника. Но вместо «объект ПС» дважды говорит «объект СП». Сергей Павлович вдруг перебивает его: «СП – это я, Сергей Павлович, а наш первый, простейший спутник – это ПС! Прошу не путать». Напряжение на заседании сразу же снялось… Он прекрасно чувствовал атмосферу, когда надо, ругал беспощадно, но, если для пользы дела нужно было смягчить разговор, поддержать человека, Королев умел это делать. Он был прекрасный организатор, а значит, и психолог.
– Он умел скрывать свое настроение?
– Не всегда. Он щедро делился не только идеями, но и чувствами. Это непосвященному могло казаться, что Сергей Павлович невыдержанный человек. Он жил в коллективе, зачем же скрывать от своих соратников и друзей чувства? Пожалуй, только волнение он оставлял себе…
– И вы это замечали?
– Обычно перед самым стартом, когда все уже позади. Площадка возле ракеты пустеет – всего минуты до пуска. У ракеты остаются Сергей Павлович, его замы, испытатели. Королев останавливается и смотрит на ракету, словно прощается с ней.
– 4 октября я ехал в поезде с целины. Мы, группа студентов, возвращались с уборочной. Вдруг сообщение о запуске первого спутника. Это было настолько необычно, что мы все ждали, что сейчас передадут что-то дополнительное, разъясняющее это событие.
– Мир не смог сразу оценить, что вступил в новую эру. Мы сидели в тесном фургончике и ждали сигнала из космоса. Спутник только начал свой первый виток, он должен был завершить его. Наконец кто-то произносит: «Вроде слышу…» Через несколько мгновений мы закричали все: «Есть! Летит! Летит!»
– Потом отпраздновали это событие в «узком кругу»?
– Собралось несколько человек вечером. До самолета оставалось два часа, надо было возвращаться с космодрома. Наскоро, по-фронтовому выпили по чарке, поздравили друг друга.
– По-фронтовому?
– На фронте как: выйдешь из боя, короткий отдых, праздник, если получаешь орден или благодарность Верховного главнокомандующего, а потом снова бой.
– Чем дальше уходит от нас война, тем чаще мы возвращаемся к ней. Я думаю, что ее влияние на формирование нашего молодого поколения постоянно будет усиливаться.
– Это бесспорно. Наши характеры выковывал фронт. В промышленность и в нашу область пришли фронтовики. Они не считались ни с временем, ни с любыми трудностями: ведь для нашего поколения эти сложности оказались несравненно меньшими, чем военные. Уверенность в своих силах помогала и объединяла людей. Нравственный климат в коллективе был особый, у нас было общее прошлое, единая цель. Это объединяло людей.
– Война началась для тебя 22 июня 1941 года, а закончилась?
– Да, война для меня началась, как и для многих, на западной границе. Я служил в погранвойсках. А закончил воевать 15 мая 1945 года под Прагой. Но как-то особенно сильно и глубоко почувствовал я, что война окончена, когда стоял на Красной площади и под сухую барабанную дробь к подножию Мавзолея летели фашистские знамена. Парад Победы.
– Окончилась война. А что потом?
– Потом? Потом демобилизация. Ранение сказалось. Начал работать у Сергея Павловича. И все эти послевоенные годы очень были похожи на военные. По напряжению, по темпу жизни, по эмоциональному накалу.
– В одной статье написаны такие слова: «Алексей Иванов, по-моему, перестал даже спать. Его можно было встретить в монтажно-испытательном корпусе и днем и ночью. Таков уж характер этого человека».
– Ну, это относится уже к 1961 году, когда готовился старт Гагарина.
– Мне кажется, что «неутомимость» вашего поколения рождалась в военные годы.
– Я это чувствовал по своим друзьям, с которыми мы работали.
– Встречи с однополчанами стали традицией?
– Обязательно! Некоторые фронтовые товарищи стали друзьями на всю жизнь. Да и товарищей по школе не забываем. Правда, от класса остались одни девчонки, а парней всего четверо. Остальных взяла война. Много талантливых ребят было – математиков, физиков. Как их не хватало нам, когда мы начали заниматься космосом, не хватало!.. Иногда мне кажется, что мы не только работаем, но и живем «за себя и за того парня».
– Наверное, поэтому ваше поколение не умеет щадить себя!
– Наши биографии начинало горе народное – война. А космос стал символом могущества страны, ее взлетом, гордостью, счастьем. И мы это чувствовали.
– Лайка, первая ракета к Луне, серия спутников, потом кораблей с собачками на борту… Это как в тех кавалерийских атаках вашего корпуса… Ну а самый юмористический, что ли, случай?
– Французское шампанское. Две бутылки, которые «выдал» Королев.
– Судя по многочисленным описаниям, это не похоже на него.
– Он был очень разным. Его трудно «раскусить» сразу. Каждый раз, когда входил в кабинет, у меня возникало особое чувство. Не робость, не страх, хотя «разносы» Королева многие из нас испытали на себе. Сергей Павлович «разносил» на людях, и я видел не раз, как у достаточно самостоятельных и солидных людей подрагивали колени. И все-таки страха не было. Прежде всего уважение к человеку, который решал такие задачи, брал их на себя.
Я процитирую воспоминания Марка Галлая: «Кроме знаний и конструкторского таланта, не последнюю роль играла очевидная для всех неугасающая эмоциональная и волевая заряженность Королева. Для него освоение космоса было не просто первым, но первым и единственным делом всей жизни. Делом, ради которого он не жалел ни себя, ни других… И сочетание такой страстности однолюба с силой воли, подобной которой я не встречал ни в одном из известных мне людей, – это сочетание влияло на окружающих так, что трудно было бы, да и просто не хотелось что-нибудь ему противопоставлять»…Так вот о шампанском. В канун Нового года он позвал меня к себе. Вхожу в кабинет. Вдруг Королев говорит: «Ну вот, старина, еще один год нашей жизни прошел». Потом взял со стола книгу, на обложке написано: «Первые фотографии обратной стороны Луны». Протягивает мне. Раскрываю первую страницу – в углу крупными буквами: «На добрую память о совместной работе. 31.ХII.59 г. С. Королев». Потом Сергей Павлович вышел в маленькую комнату, что за кабинетом. И приносит две бутылки. «Это тебе к новогоднему столу, – говорит. – Какой-то винодел-француз в Париже пари держал: обещал поставить шампанское из своих погребов тому, кто на обратную сторону Луны заглянет. Недели две назад в Москву, в Академию, посылка пришла. Проиграл мусье! Две бутылки твои. С Новым годом!»
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
