Майор знает, что поддерживаю его я, со мной можно поругаться, я могу послать подальше, но я здесь, под рукой, а не на расстоянии нескольких километров, и меня можно увидеть вживую, а не услышать сквозь помехи эфира в телефонную гарнитуру радиостанции.
Глава 9
Обстрел начался ровно в одиннадцать часов, как по расписанию. Мы даже успели позавтракать, попить чаю и еще раз проработать все детали. Я даже немножко вздремнул среди каменного крошева и кирпичей на раскладушке, притащенной откуда-то из квартир. Меня разбудили автоматные и пулеметные очереди, возле дома несколько раз грохнуло — скорее всего, обстреливали из подствольных гранатометов. Я скатился с раскладушки и пополз на позиции к своим разведчикам. Боевики беспорядочно обстреливали дом и завывали во всю глотку:
— Алл-ла-а-а, алла-а-а…
Рядышком со мной оказался лейтенант — командир взвода.
— О-о-о, блин, одно и то же, достали уже…
— Давай отвечай своими, мы попозже вступим.
Мотострелки начали вяло отстреливаться короткими очередями. Где-то прошуршал над головой и грохнул гранатометный выстрел. Заболели уши, осыпало бетонной крошкой.
Темп огня с обеих сторон то нарастал, то снижался. Короткая передышка.
— Сейчас танцор выскочит, — пробормотал лейтенант.
Я оглянулся и, чуть привстав, осмотрелся. Григорович, отойдя вглубь зала аптеки, стоя пристроился за бетонным углом и, положив ствол СВД на какой-то выступ, что-то высматривал в прицел.
Из дыры в кирпичной стене магазина выскочил высокий чеченец в камуфляже и высокой норковой шапке. Поскакал, как чертик, взмахивая автоматом и беспорядочно паля в нашу сторону.
— Э-э-эй-й-й, ублюдки-и-и!.. — гортанно заорал он. Все, больше ничего не успел выкрикнуть и сплясать. Пуля калибром 7,62 миллиметра, попавшая в лоб, откинула его на стену магазина. Норковая шапка слетела с головы и покатилась по асфальту.
— Шапка моя-я-я! — проорал Григорович.
Минометчик с «Бульвара» не подвел: совсем неподалеку начали рваться мины. Грохнула дымовая, улицу начало заволакивать. Бойцы гранатометчики, кто сидя, кто с колена, начали обстрел магазина и дома по заранее намеченным секторам; слава богу, ширина улицы позволяла гранатам взвестись во время полета.
В работу включились пулеметчики и автоматчики, перенося огонь с первого этажа магазина и выше.
Сердце ухнуло: ну все, пора! Я привстал на колено, надел ремень автомата на шею, так, чтобы можно было стрелять с одной руки, достал из подсумка гранату, разомкнул усики, вытащил кольцо.
— Группа, приготовиться… Все, пошли!..
Как только я проорал, сразу же стартанули Еж и Кирпич — нырнули в клубы дыма, паля на бегу по окнам. Я сорвался и скачками понесся через улицу, пронесся через дым, разжал пальцы, со всей силы зашвырнул гранату через крышу магазина и свалился под стену рядом с Кипрачевым, который, уже развернувшись, короткими очередями стрелял через разбитую витрину. Прямо мне на ноги плюхнулся связист и очумело закрутил головой. Ровно через минуту вся группа была в сборе. Двинулись вдоль стены, давая предупредительные очереди сквозь пробоины и проемы. С крыши нашей пятиэтажки заработал АГС, недалеко один за одним послышались разрывы. Гранатомет короткими очередями поддержал «Утес». Все понятно: боевики, не ожидавшие отпора, отходят к девятиэтажке, и их отсекают. Головная пара выбежала на угол, залегла и начала короткими очередями лупить вдоль перекрестка. Крики «алла-а-а» прекратились. Вместо воплей боевиков среди домов заметалось громкое «ур-р-ра-а-а!» — это бесновались мотострелки, которые группой выбежали из дома, пересекли улицу и на бегу стреляли по окнам близлежащих домов. Среди грязных «песочек» пехотинцев мелькали серые камуфляжи людей Осипова. Я выполз за угол: вроде чисто.
— Головняк, вперед, вперед, не останавливаемся…
Головная пара вскочила, пробежала метров тридцать, залегла углом. Кирпич целился из РПК-Са в девятиэтажку. Еж короткими очередями простреливал улицу. Как только головная пара упала, вперед рванули я, связист и Григорович. Только мы подбежали, головняк прыжками двинулся дальше. Так, своеобразной «гусеницей», мы всей группой без потерь добрались до внутреннего дворика дома и укрылись за гаражами. Пехотинцы, занявшие перекресток, простреливали улицы сразу в нескольких направлениях, подтащили АГС на станке и «Утес». Пулемет взгромоздили на кусок кирпичной стены, валявшийся на перекрестке, задрали ствол повыше и начали гвоздить над нашими головами.
Вроде все идет по плану. Пора чистить домишко. О господи, какой он высокий — девять этажей; а сколько же в нем квартир, интересно? Ох, чувствую, упаримся мы, но дело того стоит. Кинули дымы в дворик. Кирипч и Еж рванули, мы открыли прикрывающий огонь по окнам. Головняк по одному забежал в подъезд. Высунулся Ежов и помахал рукой. Чисто.
Все, пошли остальные. Вся группа в подъезде. Половина группы мотострелков и вся группа Осипова полностью переместилась за гаражи, держа под контролем верхние этажи. Проверили два этажа — вроде нормально, никого. Подтянулся майор со своими, дело пошло гораздо быстрее. Бойцы Осипова все-таки были профессионалами. Прикрывая друг друга, крест-накрест выбивали двери, отбегали в ожидании взрыва, простреливали комнаты, бегло досматривали, в наиболее подозрительные квартиры забрасывали гранаты.
Все было чисто, а вот на крыше сидело несколько человек боевиков. Сапер из группы Осипова, первым вылетевший на чердак, попал под огонь и, раненный, откатился за трубы вентиляции. Сапер оказался в западне: боевики держали под прицелом входную дверь на крышу, не подпуская помощь. Осипов со своими попытался прорваться, но безуспешно: пули забарабанили в металлическую дверь, всем пришлось грохнуться на лестницу.
— Бутса, ты как? — заорал Осипов.
Невидимый нам Бутса прокричал:
— В плечо, хреново мне, сейчас отрублюсь, голову не поднять — мочат.
— Алла-а-а акба-ар! — заорали дудаевцы на крыше и опять принялись стрелять по двери.
Осипов повернулся ко мне. Я думал, он разорется, что потеряет сейчас сапера, и все из-за моих нелепых планов, однако он был, наоборот, спокоен и собран:
— Лейтенант, надо сапера вытаскивать, мысли есть?
Мысли были, причем не у меня, а у Кипрачева, и эту мысль он озвучил только что мне на ухо.
— Майор, скажи Бутсе, пусть под трубы закатывается как можно дальше и за будку: сейчас будет море осколков.
Осипов проорал мою просьбу в короткий промежуток между грохотанием очередей. Бутса ответил, что он уже за будкой и ему очень хреново.
— На счет пятьсот двадцать! — проорал я Кирпичу, и тот, махнув головой, вместе с Ежом прыжками умчался вниз. Я начал отсчет. На счет пятьсот двадцать на крыше гулко грохнуло пару раз. Пулеметчик Осипова толкнул ногой дверь, выкатился из будки и, упав, начал поливать очередями. Выскочили остальные. Три боевика валялись на крыше среди грязных луж, посеченные осколками и изрешеченные пулеметными очередями. Крыша была наша. Я свистнул своего фельдшера, тот выскочил на крышу, забежал за будку и, подхватив раненого сапера, потащил его вниз по лестнице.
