Подойди и поздоровайся с ней.
Мальчуган улыбнулся Тринити, потом, к полному ее восторгу,подошел и отвесил поклон.
— Я рад познакомиться с вами, мисс Стэндиш. Для меняэто большая честь.
— Добро пожаловать в «Сломанную шпору». — Тринитиопустилась на одно колено и посмотрела Ники прямо в глаза. — Я рада, чтоты приехал нам помогать.
— Я очень сильный, — кивнув, ответил Ники. —Джек говорит, что позволит миг тренировать его коня, но я могу делать и другиевещи.
— Нам всегда нужна помощь по уходу за лошадьми, —сказал Клэнси. — Кстати говоря, мне пора приниматься за работу, а тыпопозже приходи в кораль, Ники, и мы с тобой потолкуем в свое удовольствие.
Ники посмотрел вслед Клэнси, удалявшемуся легкой походкой.
— Здесь все такие добрые.
— Мы все рады тебе, — сказала Тринити, — икак помощнику, и как гостю.
— Мне не нужно быть только гостем. Я люблю ухаживать залошадьми, но не хочу слишком далеко уходить от дома. Скоро приедет папа, инадо, чтобы он сразу меня нашел.
— А я тоже не хочу, чтобы ты уходил слишком далеко отдома, так что вопрос решен, — ответила Тринити. — Ты хочешь есть?
— Да. Тут очень вкусно пахнет.
— Это Элена печет тортильи, — объяснила емуДжейни. — Если мы вымоем руки, Элена угостит нас горяченькими, прямо сосковородки, и намажет их маслом. Хочешь попробовать?
— Конечно. — Ники посмотрел на Джека. —Можно?
— Ты можешь делать все, что захочешь, — ответилтот.
Тройка детей умчалась, а Луиза хотела последовать за нимиболее размеренной походкой, но Джек удержал ее.
— — Ну как тебе понравилось на пастбище, Луиза?Высмотрела каких-нибудь красивых вакеро?
Луиза покраснела.
— Очень немногих. Ты был прав, Джек. Именно там все онии находятся. Клэнси обещал, что скоро познакомит меня с каждым из них.
— Право? Ты больше не тоскуешь о парнишке Краунов?
— Как только я осмеливаюсь составить собственное мнениео ком-то, ты вешаешь на меня этикетку, — ощетинилась Луиза. — Скажитепожалуйста, я «тоскую»! Выходит, мне весь следующий месяц нельзя ни о чемдумать самостоятельно. Это тебя устраивает?
— Иди угостись тортильями, — сухо посоветовалДжек.
Когда рассерженная Луиза удалилась, Джек обратился кТринити:
— У меня, быть может, более сильный материнскийинстинкт, чем у вас, но мой отцовский инстинкт явно пасует перед Луизой.
— Она женщина, Джек. Уже не ребенок. Наверное, вам нестоит относиться к ней по-отечески. Лучше сосредоточьтесь на маленьком Ники. Ая попробую помочь вам ладить с Луизой. В конце концов, между ней и мной разницав возрасте составляет меньше трех лет.
— Это правда. Она всегда казалась мне маленькойнепослушной девочкой. Впрочем… — тут глаза у Джека заискрились, — примерното же самое я иногда чувствую по отношению к вам.
— Следите лучше за собой, — предостерегла егоТринити. — Я еще не совсем простила вас за то, что вы пригласили в доммоего деда нежелательных гостей без моего разрешения. — Джек поморщилсяпри этих словах, и Тринити улыбнулась торжествующей улыбкой. — Ну что,поняли теперь, что ощущает человек, которого дразнят? Оставьте ваши глупости ирасскажите мне наконец о вашей беседе с начальником приюта. А потом, —добавила она, усаживаясь на ступеньку, — я поведаю вам о своем первом днеохоты за сокровищами.
* * *
Две последующие недели слились для Тринити в нечто туманное.Слишком многими — и непривычными, хоть и приятными для нее — делами Тринитиприходилось заниматься. Она помогала Джейни ухаживать за поросятами; пыталасьуговорить Луизу делиться с ней своими мыслями; обыскала весь дом, начиная счердака, осмотрела спальни и гостиную самым тщательным образом в поискахящичка, где хранились записки деда; присматривала за Ники, в то время как Джектерпеливо уговаривал мальчика не проводить каждую свободную минуту у ворот,ведущих в «Сломанную шпору», потому что это дело бесполезное; но главное, онастаралась всячески ублажать Джека в надежде, что он останется на ранчо,старалась угадать его настроение и внутренне готовила себя к его возможномуотъезду, если так уж суждено.
Ники оказался чудным ребенком. Несмотря на то что он снеизменным упорством цеплялся за свою веру в то, что отец за ним приедет,мальчик вносил в жизнь на ранчо светлый луч своей неизменной улыбкой и желаниемдоставлять всем радость. Тринити знала, что никогда не забудет, как в первый,такой веселый вечер их общего знакомства с Ники Джейни вдруг сказала:
— Новый мальчик хочет спать на крыльце, но боитсяпопросить тебя об этом.
Джек был захвачен врасплох, однако ответил:
— Почему бы и нет, Ники, если только ты укроешьсяпотеплее.
На что Джейни тут же заявила:
— Я тоже хочу спать на крыльце. Я тепло укроюсь.
— А ты-то почему хочешь спать на крыльце? —удивился Джек.
— Потому что это на улице. А моя комната в доме.
— Что ж, ладно. Спи на крыльце. Но москиты могутзаставить тебя переменить решение.
Тогда Мэри спросила тихонько:
— А мне можно, Джек?
Окончательно сбитый с толку Джек задал ей тот же вопрос:
— Почему?
Вместо Мэри поспешила ответить Джейни:
— Потому что и ее комната тоже в доме.
Тринити смеялась чуть не до икоты, глядя на ошеломленноелицо Джека. А потом, словно этой сцене и так недоставало комизма, Луизапредложила спать вместе с детьми, «чтобы с ними ничего не случилось».
Джек фыркнул и обратился к Тринити:
— Полагаю, вы тоже хотите спать на крыльце?
— Если бы я хотела, то так бы и сделала. Мне не надопросить вашего на то позволения, — со смехом ответила она.
Ко всеобщему веселью, Джек тотчас поспешил удалиться скаким-то невнятным объяснением насчет необходимости «просмотреть счета».
Как ни любила Тринити поддразнивать его этим, ей необычайнонравилось внимание Джека к каждой мелочи в жизни ранчо. А самое главное, ейочень по душе пришлась его привычка посвящать ее в эти подробности. Каждыйвечер они сходились в кабинете, и Джек втолковывал ей то одно, то другое, и,хотя она вслушивалась в его объяснения с некоторой тревогой (а вдруг он все жерешил уехать?), это общение ее просто завораживало.
