принял его за слугу капитана, и безапелляционно потребовал привести свою лошадь. Венгр густо налился кровью от негодования, но очень вежливо, сквозь зубы, объяснил, что он пришел к капитану по делу, и после, когда дверь закрылась, Йохан услышал, как он спускает гнев на подчиненных. На крик из сада тревожно выглянула черноволосая, смуглая, волоокая девица, неуловимо похожая на цыганку и лицом, и одеждой. К юбкам она заботливо прижимала маленького белокурого ребенка, но тут же смутилась и исчезла меж цветущих кустов, как только заметила Йохана и его слугу. Последний неодобрительно покачал головой и скорбно заметил, что капитан показался ему достойным человеком, но держать наложницу из рода бродяг противно Аллаху.
- Все-то ты успел подметить, - рассеянно попенял ему Йохан, и Диджле важно наклонил голову, приняв его слова за похвалу.
У фон Бокков царили совсем иные обычаи. Их дом - подражание венским особнякам, насколько у местного архитектора хватило вкуса и фантазии, - уже от ворот удивлял ухоженностью сада: кусты повыше были искусно подстрижены в виде кубов, кусты пониже - шаров, молоденькие деревья – конусами, а посыпанные красным песком дорожки вели исключительно прямо, неожиданно заканчиваясь иной раз игривым завитком. Гостей здесь любили и ждали: каждого почтительно провожали в дом, и первым делом молоденькая племянница хозяев, баронесса фон Виссен, собственноручно наливала каждому пришедшему подогретого вина со специями из серебряной чаши. Йохан велел Диджле подождать его на кухне, и тот с видимым облегчением ретировался прочь.
София поправилась и похорошела за эти дни. Щеки у нее округлились, и она напоминала спелое наливное яблочко, а не худую кошку, как во время последней их встречи. Рядом с ней соляным столпом стояла безмолвная служанка, державшая в руках тряпицу, если вдруг баронесса будет неаккуратна и разольет сладкую жидкость, а напротив юной хозяйки, готовой вручить гостю бокал вина, разглагольствовал вездесущий мистер Уивер, который, как видно, пришел чуть раньше Йохана.
Не глядя, Лисица отдал шпагу и шляпу слуге, и тот с поклоном унес их. София повернула голову к новому гостю, уже привычно лучезарно улыбаясь, но улыбка застыла на ее лице. Она широко распахнула глаза, уже не слушая речей господина Уивера: все-таки узнала, несмотря на другой облик.
- Барон Йохан фон Фризендорф, - отрекомендовался Йохан, дождавшись, пока англичанин сделает паузу набрать в грудь воздуха. – Очень рад оказаться в вашем гостеприимном доме.
- Баронесса София фон Виссен, - София не сводила с него взгляда. – Очень рада увидеть вас, барон…
Она настолько забылась, что протянула ему вино, приготовленное для господина Уивера, и Йохан не стал поправлять ее.
- Мы ждали только вас, - слова девицы прозвучали столь многозначительно, что Уивер высоко поднял бровь, ревниво поглядывая на Йохана, и настойчиво кашлянул. Баронесса неожиданно смущенно поглядела на него и быстро налила ему вина, зачерпнув из чаши. После того, как он принял бокал, София присела в реверансе и, извинившись, пригласила господ пройти в обеденную залу, пока она распорядится унести чашу и столик.
- Это было весьма невежливо с вашей стороны, мистер Неженка, - шепнул Йохану господин Уивер, улучив мгновение, пока они остались наедине. – Баронесса дала вам мое вино! Как джентльмен, вы должны были передать его мне.
- Относитесь к неудачам стоически, господин шутник. Не наше дело – поправлять прекрасных дам, если они явно выказали свое предпочтение.
Уивер собирался ответить что-то саркастическое, но, увы, не успел; когда они вошли в залу, полную людей, как тропический лес цветов, их тут же подвели к хозяевам. Йохан поставил пустой бокал на стол, и незаметный лакей споро унес испачканную посуду.
Господин и госпожа фон Бокк неуловимо напоминали королевских особ, вернее, пытались быть на них похожи, как всякий неофит тщится быть подобным учителю – осанкой, улыбками, радушием и щедростью. Они были из нового поколения аристократов; того, что получало титул не за дела ратные, но за дела торговые или же за брак с титулованной особой; недовольные поговаривали, что будто на этом мир не остановится, и вскоре его заполонит новое дворянство - из лавочников и купцов с титулами, уже открыто купленными за золото. Госпожа фон Бокк, хоть и была немолода, кокетливо улыбнулась гостям из-за яркого веера китайской бумаги, хозяин же со всеми церемониями поздоровался, чтобы после перейти к непринужденной беседе о дороге, об охоте, о разбойниках и казнях.
Высокомерная баронесса Катоне тоже была здесь, избалованная чужим вниманием. Она с легкой улыбкой ощипывала ромашку из букета, который подарил ей один из окружавших ее господ; и что было гораздо хуже, одним из этих господ был должник Йохана, которого знали здесь под именем Рейнгольда Пройссена, а вторым – Иероним Шварц. Последний держался ниже травы и тише воды, кротко наклоняя голову всякий раз, когда в разговоре обращались к нему. Баронесса равнодушно и холодно посмотрела на Йохана, поймав его взгляд, и отвернулась.
В веселой сутолоке до рукава камзола Йохана дотронулся слуга. Он протянул поднос, на котором лежали закуски, и одновременно шепнул, что господина просили на несколько минут подняться наверх. В соседней светлой комнатке, где стоял сложенный карточный дамский столик, Йохана уже ждала немолодая служанка. Она поманила его за собой и тихо, незаметно от других, провела по широкой лестнице на второй этаж, чтобы оставить в библиотеке.
- Я знала, что вы не исчезнете просто так, Иоганн, - София фон Виссен успела переодеться и теперь сияла, как начищенный кофейник. – И я рада, что не ошиблась в том, что посчитала вас благородным человеком!
Йохан приложил палец к губам, призывая ее понизить голос.
- Иоганн остался в лесах вместе с разбойниками, - заметил он. – Не думаю, что другим людям стоит знать об этом. Мне довольно видеть вас живой и веселой, чтобы посчитать себя вдосталь вознагражденным.
- Я никому не скажу, - София низко присела перед ним. – Но вы так
