— ты же благословлена моей кровью, не забывай об этом. Кровь каждого вампира есть кровь богини, — пафосно изрёк мертвяк со смешком.
Мы пошли вовсе не в тот огромный храм в центре города. В порту имелся свой, небольшой. Похоже, в нём окормляются такие вот заезжие вампиры, как Рихард.
Здесь и вход был один, общий для вампиров и жертвователей. Я старалась вести себя тихо, когда мы поднимались по ступенькам. Держалась за руку Рихарда и украдкой озиралась. После первых врат мы оказались в небольшом притворе. Причём внутренние двери не открывались, пока не закрылись внешние. Видимо, это сделано, чтобы держать солнечный свет за порогом.
Первое, что я увидела, когда вторые двери отворились — это статуя богини.
Калиха возвышалась на постаменте в центре зала. Высокая, в чёрных облачениях, с длинными смоляными волосами и распахнутыми крыльями. Она воздевала золочёную чашу на уровне груди, как бы приглашая испить из неё. Её алые губы были чуть приоткрыты, обнажая клыки, из уголка рта символично стекала полоска красной краски. Глаза богини были сплошняком чёрными — а как иначе? Голову украшала шипастая корона и ореол — золотое кольцо, выходящее из-под волос. Оно походило на оклад витража — с такими же гребнями, всполохами пламени.
От мраморного изваяния веяло холодом и могильным спокойствием.
Перед ней горели свечи, оформляя постамент. Здесь вообще было много светильников, обросших восковыми потёками.
Мы вошли в храм вместе с другими прихожанами. Внутри уже хватало народу. Я обратила внимание, что все разделяются на две половины. И Рихард повёл меня к вампирам, а не к людям. Я немного струхнула, видя холодные бледные лица. Прежде мне не доводилось видеть столько мертвяков вместе. Их было десятка три, не меньше.
«Мне страшно», — шепнула я мысленно.
«Ничего не бойся, тебя никто не тронет. Помни, что ты несъедобная».
Ой, да, очень помогло.
Полилась музыка, но я не поняла откуда. Кажется, сверху.
По бокам от статуи богини имелось два спуска, сейчас двери внизу ступеней отворились и наверх начали подниматься фигуры в чёрных балахонах, а за ними следовали привидениями женщины в белом. Лица всех прикрывали вуали.
«В чёрном — эрибны, жрицы богини, — сообщил Рихард. — Под храмом находятся склепы, где они пережидают светлое время суток, а сейчас, дескать, приходят в мир смертных из мира загробного. За ними следуют сёстры милосердия, изображая души наших верных слуг, которые в посмертии обретут вечную жизнь в чертогах богини».
Постепенно меня стало наполнять щекочущее, возвышенное чувство. Я прониклась торжественностью момента. В руках у женщин в белом горели свечи, они пели тихими голосами. Чёрные фигуры молчали и несколько пугали.
Церемония началась красиво.
Чёрные балахоны выстроились перед статуей богини, отбросили газовую ткань с лиц и воздели руки. Я разглядела длинные когти на их пальцах, тоже выкрашенные в чёрный. Женщины в белом понеслись навстречу друг другу и закружились в красивом, немного трагичном танце. Их прозрачные накидки развевались туманной дымкой. Затем они разлетелись по залу, заняв его по периметру.
На этом вводная часть завершилась. Я слышала молитвы на непонятном языке, которые чёрные балахоны возносили мрачным унисоном к своей покровительнице.
Затем они развернулись к собравшимся.
Последовала проповедь, но я не вслушивалась.
После неё главная жрица с поклоном приняла золотистую чашу из рук богини, торжественно прошла с ней вперёд и водрузила на пьедестал в центре зала.
Из её рукава скользнул кинжал, и она провозгласила:
— Да прольётся жертвенная кровь! Да насытятся страждущие, и да воздастся кормящим! — каждую фразу за ней повторяли хором собравшиеся.
После знака первый доброволец шагнул ближе и подал руку.
Клинок скользнул по его запястью, в бронзовый сосуд потекла алая кровь. Я невольно прикусила губу, стало неприятно на это смотреть. Вскоре к смельчаку подошла одна из женщин в белом, пережала руку тряпкой и увела в сторону.
— Смелее, доблестные души, богиня ценит отвагу! — подбадривала жрица.
Люди подходили один за другим, зал наполнялся тяжёлым смрадом крови, как на бойне. Курения его не отбивали, а только делали тяжелее. Однако же я поняла, что пусть видеть касание стали к венам очень неприятно, но этот запах не кажется мне ужасным и отвратительным. Скорее манящим…
Я тут же одёрнула себя.
Оглянувшись на высоких существ рядом, я поняла, что им тоже нравится. Рихард не скрывал возбуждения, сверкая глазами и ухмылочкой.
Я вдруг поняла, что мне очень не хочется оказаться по ту сторону, среди жертв, а не хищников. Кажется, я уже становлюсь плохой, как и боялась.
Прости меня, мама…
Хотя, наверное, я всегда была не очень хорошей. Иначе бы меня не посещали мысли о пожаре…
Когда все живые получили свои порезы и покинули храм в сопровождении сестёр милосердия, началась следующая часть действа.
— Теперь, братья и сёстры, приобщимся к дарам наших славных агнцев! Но сперва, да благословит богиня каждого из вас! И да служите вы её сосудами так же, как пьёте из сосудов земных! Наша кровь — Её кровь!
«О чём это она?» — я покосилась на Рихарда.
«Я же объяснял, что вампиры переваривают кровь полностью, без отходов. Она как бы исчезает из наших организмов. Это послужило формированию мистического воззрения, будто выпитая нами кровь питает богиню».
Мне это показалось довольно логичным. Ну, если вампиры сами не знают, куда девается
