направилась к сцене. Оглядела зал, не останавливаясь взглядом на родных. И объявила:
– «Тринадцать».
Начав читать, я почти забыла о слушателях. Я столько раз переделывала рассказ, что его автобиографическая составляющая как-то смазалась. Превратилась в литературу. Отец из истории перестал быть моим отцом и стал Эли Глассом, мужчиной, которого я знала куда ближе, чем родного папу. Текст зажил своей жизнью, и это оказалось просто невероятно – я даже представить себе такого не могла.
Я закончила, зал зааплодировал, и я наконец глянула на зрителей. Сначала на отца – он сиял. Потом окинула взглядом все помещение и увидела Чарли. Я его не приглашала. Даже не знала, в курсе ли он о чтениях. Он и в Фейсбук-то почти не заглядывал. Должно быть, он понял, как я удивилась, увидев его, потому что лицо его исказилось – то ли от неуверенности в себе, то ли от стыда. Но потом он улыбнулся, поднял вверх большие пальцы, тут же заспешил к выходу и вскоре исчез.
Я снова взглянула на родных, они хлопали в ладоши и улыбались. Один Бен смотрел на дверь, за которой скрылся Чарли.
Когда чтения закончились, мы сфотографировались все вместе. Пообщались с родственниками однокурсников и нашими студентами, которые тоже пришли нас послушать. В какой-то момент мы с Беном вышли из зала глотнуть водички из фонтанчика в коридоре и отдохнуть от суеты. Завернули за угол и возле туалетов столкнулись с Чарли.
Он стоял там в оранжевом пуховике с незажженной сигаретой во рту и что-то печатал в телефоне.
– Чарли, – окликнула я.
Он поднял голову и изумленно перевел взгляд с меня на Бена. Вынул изо рта сигарету, сунул в карман. Заморгал. Наконец, произнес:
– Ты, наверное, брат Леи.
– Да, один из. Я Бен. – Бен протянул ему руку.
– Чарли. – Он опасливо покосился на меня. – Слушай, ты отлично выступала. Самый лучший рассказ из всех!
– Не уверена, – рассмеялась я.
– Нет, честно. Ну ладно, вашего Альберта Эйнштейна я недолюбливаю, так что, может, к нему я необъективен, но это вряд ли. – Чарли, хихикнув, искоса глянул на Бена, но тот стоял с каменным выражением лица.
– Как тебе Мэдисон? – спросил он его.
– Нравится, – кивнул Бен. – Поел хваленого висконсинского сыра, выпил пива у озера. Лея провела нам экскурсию.
– Здорово, – улыбнулся Чарли. – Приезжай как-нибудь летом. Тут вообще будет замечательно. Все ходят ужинать в «Мемориал Юнион Террас» и любуются видом.
С Беном Чарли разговаривал так же, как со сводными братьями, – слегка заискивая и как будто постоянно ожидая грубости.
– Ладно, нам пора обратно. – Я махнула рукой в сторону зала.
– Точно, – кивнул Чарли. – Еще раз поздравляю, Лея.
– Приятно было познакомиться, Чарли, – сказал Бен.
– И мне. Надеюсь, вы отлично повеселитесь в Мэдисоне. – Чарли уже шарил по карманам в поисках сигареты.
– Значит, ты по-прежнему с ним встречаешься, – констатировал Бен, когда он ушел.
– Ну вроде как. Сходимся, расходимся.
Брат вскинул брови.
– Он не такой, как я думал.
– Правда?
Бен кивнул.
– А что ты себе представлял?
– Не знаю. Что он более… – Он помолчал. – В общем, не такой. А на деле он вроде славный парень.
Я поняла, что он имел в виду. Мысленно он видел Чарли каким-то мерзким грязным уродом. И мне было очень лестно, что, несмотря на дурацкую куртку и торчащую из-за уха сигарету, Бен что-то в нем разглядел.
– Он и правда славный, – хрипло проговорила я. – Очень славный.
Вечером, когда папа с Моникой уехали в свой отель, я повела Бена с Аароном в «Карибу» на Ист-Джонсон, где мы впервые встретились с моими однокурсниками. Мы отыскали в глубине свободные места и заказали выпить.
– Ребята, мне нужно вам кое-что сказать, – начала я.
Бен хлебнул пива, а Аарон отставил кружку. Как бы братья ни любили посмеяться, они всегда понимали, когда разговор заходил о серьезных вещах.
– Я виделась с мамой. Нашла в интернете адрес и съездила к ней в Сент-Пол.
Аарон перевел взгляд с меня на Бена.
– Черт возьми! Серьезно? Но как? Как прошло?
Бен же лишь крепче вцепился в свою кружку и саркастически усмехнулся.
– Уверен, просто отлично, да? – Я не ответила. – Трогательное воссоединение любящих сердец, верно?
– Нет, – пробормотала я. – Ничего подобного.
– Ясное дело, нет, – покачал головой Бен.
– Чувак. – Аарон хлопнул ладонью по столу. – Так расскажи поподробнее.
– Она все так же живет в Гринакре с каким-то мужиком по имени Тодд. Но я не знаю, в каких они отношениях. Мы с ним не пересеклись. Она не сильно изменилась. Постарела, конечно, но в целом все та же. Голос и все остальное…
Я пересказала им нашу встречу, правда, не упоминая Чарли. Аарон чуть со стула не свалился. Почему-то моя история очень его взволновала.
Бена же она совершенно не впечатлила. Казалось, ничто не способно поколебать его невозмутимость.
– Кто это «мы»? – спросил он.
– Что?
– Ты сказала: «Мы с ним не пересеклись». Кто это «мы»?
– Со мной ездил Чарли.
Бен и Аарон переглянулись.
– То есть Чарли познакомился с мамой, – проговорил Бен.
Я кивнула.
– И что она ему сказала?
– Спросила, не муж ли он мне.
– Чушь какая-то. Ты же слишком молодая, чтобы быть замужем, – фыркнул Аарон.
– Он тоже кое-что ей сказал. Что она очень много потеряла.
– Хорошо, что ты была не одна, – решительно заявил Бен. – Он молодец, что с тобой поехал.
– То есть, я так понимаю, вы снова встречаетесь? – спросил Аарон.
– Сложно сказать. Временами.
– Для меня главное, чтобы у тебя все было хорошо, – сказал Аарон. – Может, он и отличный парень, но я не хочу, чтобы ты страдала.
– Естественно, у меня все хорошо, Аарон.
Забота братьев меня не раздражала. Наоборот, в такие моменты, когда мы оставались втроем, без всяких парней и подружек, я больше всего их любила.
– Ребят, а вы не помните, в нашем детстве мама пила? – спросила я.
– Бывало, за ужином, – вспомнил Аарон. – И кстати, подвыпив, она иногда становилась ужасно злой. Но ничего из ряда вон.
– Да она постоянно злилась, что бухая, что нет, – вмешался Бен.
– То есть она все же бухала?
– Вроде нет. Не припоминаю, – отозвался Бен.
– Ты не прав, – возразил Аарон. – Она не все время сердилась. Порой бывала и ласковой. Очень даже ласковой.
Аарон не так часто заводил речь о маме, но если уж заговаривал о ней, я всегда внимательно прислушивалась. Из всех нас он спокойнее всего о ней отзывался. Очевидно, уже пережил злость.
Когда мы выходили из «Карибу», Бен сказал:
– Так почему же Чарли не ужинал с нами сегодня?
– Я не думала,
