Снежный великан
Сьюзан Креллер
Посвящается Нелли
Susan Kreller
Schneeriese
In that land there’s a winter
In that winter’s a day
In that day there’s a moment when it all goes away
And you know it’s a lion’s heart
That will tumble and tear apart
When it’s cornin’ down the hills for you
(The Tallest Man on Earth: A Lion’s Heart)[1]
ГЛАВА 1
Представь себе, сказал бы он тому, кто потребовал бы точного ответа на этот вопрос, — представь себе море, хотя бы в общих чертах. Таким, каким оно обычно бывает. Не то, которое изображают на открытках, а гораздо красивее. Вообрази прозрачную воду, на самой кромке синюю, как ночь. Ну же, представь, что вода теплая и бурлящая. Плевать на зиму — насладись этим прекрасным пейзажем: несколько рыбаков бороздят морскую гладь на своих утлых баркасах, повсюду мелькают тени чаек, а впереди, на мелководье, плещутся дети и мужчины с пивными животиками швыряют в воду плоские камешки — плюх-плюх-плюх. А вокруг безмятежная тишина, а вокруг шум и гам. Услышь крики чаек, парящих над своей тенью над морем, вообрази, что все грозы и дожди обходят это место стороной. Представь эту картину во всех подробностях».
Так бы он ответил тому, кто спросил бы, какие в точности глаза у Стеллы Мараун.
ГЛАВА 2
— Метр девяносто, — зазвучал голос в телефоне, — Метр девяносто, сейчас не время спать.
Едва открыв глаза, Адриан вспомнил о том, как неуклюже Стелла обычно держит карандаш. Странно, но первое, что он представил, — ее пальцы, которые обхватывают карандаш так, словно она пишет на бумаге последний раз в жизни. Видит бог, у Адриана были все основания подумать о ком-нибудь менее приятном, так как телефонный звонок раздался, когда он крепко спал.
Стелла.
— Что стряслось?
— Начинается, Метр девяносто, — сказала Стелла. — Поторапливайся, накинь что-нибудь на себя, большой привет и никаких возражений!
— У тебя все в порядке? — Адриан встал с кровати и, пошатываясь, подошел к окну.
Холодно, как же здесь холодно в этот темный полуночный час, а на улице — чистейший снег, который даже не мерцает в кромешной тьме.
— Кто-то прямо у меня на глазах въезжает в Дом Трех Мертвецов, — радостно сообщила Стелла, почти не шепелявя. — Бегом ко мне, здесь что-то не так, дело явно нечисто!
Позвони Стелла Мараун из Уругвая или с какой-нибудь только что заселенной планеты, из любой точки земного шара или Вселенной — это не имело бы никакого значения. Адриан все равно бросился бы к ней со всех ног, на бегу сорвал бы с вешалки куртку, пригладил правой рукой всклоченные волосы, а затем вскочил в первый попавшийся самолет или космический корабль — и уже через пять минут оказался бы у нее.
Но Стелла жила всего в нескольких шагах от него, и это значительно усложняло дело с самолетом. Осмотрев себя с головы до ног, Адриан сразу понял: в таком виде он ни в коем случае к ней не пойдет, даже если набросит на себя куртку. Его хлопковая синяя пижама имела довольно жалкий вид. И дело было даже не в том, что спереди на груди нахально улыбался слегка подвыпивший кролик Багз Банни — его Адриан легко прикроет курткой. Просто штанины пижамы, когда-то доходившие до щиколоток, сейчас болтались уже где-то на середине икры и с каждым днем поднимались все выше. Не менее жалкими выглядели и рукава — едва прикрывая локти, они демонстрировали все семь родимых пятен, редкие волоски и много свободного места, где можно наколоть имя избранницы, если Адриан когда-нибудь разочаруется в жизни.
Плохо было то, что Адриан ничего не мог поделать с этими пижамами, а хорошо — что он не очень-то и хотел. Если его одежду для сна не нужно было выбрасывать через пять месяцев после покупки, его мать торжествовала — значит, за последнее время сын не подрос ни на сантиметр! Это успокаивало ее, пусть и ненадолго. И тогда она даже забывала записать Адриана на прием к врачу и посетить отдел «Большие размеры» в магазине одежды «Вальдланд». Но главное — она забывала, что ее сын на два или, в некоторых случаях, на семь этажей выше, чем остальные его сверстники.
— Метр девяносто! — услышал Адриан голос, который почти не шепелявил. — Ты еще на связи? Так ты придешь наконец или нет?
— Стелла?
Поздно — она уже положила трубку, и Адриан подошел к висящему рядом с платяным шкафом зеркалу. Оно давно стало слишком низким для своего владельца, и сейчас в нем можно было увидеть только гладкий подбородок и несколько сантиметров такого же гладкого живота, а между ними кролика Багза Банни, который в эту секунду дышал слишком часто.
Адриан снял пижаму, бросил ее на кровать и, быстро натянув джинсы и пуловер с капюшоном — и то и другое почти новое, — тихонько проскользнул на кухню, чтобы надеть кроссовки и выйти на заснеженную террасу.
На самом деле все детство Адриана и Стеллы прошло здесь, на этой террасе, соединяющей дома их семей словно жизненно необходимый мост.
Если точнее — местом, где росли дети, были ржавые многоместные качели с навесом, установленные в центре террасы. Именно здесь Адриан и
