сплошной стресс, что, собственно, плохо сказывается на его внешности. Я тебе это рассказываю не в качестве оправдания, а просто для понимания контекста: этот человек страдает из-за развода и не скрывает своих чувств, несмотря на то, что вы не близкие друзья. А в определенных кругах это самое необычное свойство, которое только можно встретить в людях. Разве это не то, о чем вы, миллениалы, постоянно талдычите? Об аутентичности? А Ральф не сильно старше.
– Почему же, я не… Ну, наверное, с такой точки зрения мы все могли бы… Ты понял. Да! Вот! – Я что-то еще несла в том же духе, польщенная тем, что меня приняли за миллениала. А затем до меня дошло.
– Погоди-ка, сколько лет Ральфу Кану?
– Ральфу? Тридцать девять.
Моя челюсть упала. Он выглядел таким побитым жизнью.
– И я думаю, что твоя подруга достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принять решение о том, чего хочет, и тебе не стоит ее охранять. Это она тебя надоумила на эту тираду?
– Нет, – признала я. – Но я видела, что ей неприятно его поведение.
– Может, ты проецируешь свои ощущения на нее. Потому что мне-то кажется, что эти двое уже двадцать минут не выходят из ресторана, или сколько мы тут уже стоим. Уверен, что они знакомятся поближе в туалете.
Я посмотрела на часы и застонала.
– Тебе нужно расслабиться, Андреа Тан, – посоветовал он. – Ты очень… зажата.
– Да, мне это говорили. Это часть моего очарования.
Эрик тут же отреагировал:
– Вовсе нет. В тебе гораздо больше интересных черт, чем тревожность.
Я пару секунд ждала, что он назовет их, даже если это будет нечто дерзкое и неприличное («… например, твои невероятные глаза или одуряющий запах тела!»), но вдруг поняла, что он замолчал и значительно смотрит на меня. Видимо, мои любимые остроумные комментарии, которые люди вроде Линды или Суреша выдают по щелчку, не всем так легко даются. Я заскучала по Линде.
– Рада слышать, – сказала я. – Ну, тогда поведай о своей аутентичной персоне, пока мы ждем этих идиотов.
Он усмехнулся.
– То есть ты еще не отыскала в «Гугле» все, что только можно?
– О тебе там не так уж много информации, и в основном все только за последние двенадцать лет.
Он был старше, и для людей его возраста довольно типично не иметь следов в цифровом пространстве, особенно в соцсетях, – вот что я хотела сказать. Но это не объясняет, почему Валери ничего толком не смогла найти о Ральфе.
– О Ральфе тоже негусто.
– А, ты о моих скудных профилях на «Фейсбуке» и «ЛинкедИн», – усмехнулся Эрик. – Что тут сказать, мне нравится быть загадочным. А Ральф, как и я, очень сдержанный для такого уровня доходов. Я его за это уважаю.
– Извини, но я в загадки больше не играю. Одна такая загадка мне вышла боком пару недель назад.
– О, и что же случилось?
– Я познакомилась с человеком онлайн, а он у меня кое-что украл.
– Сочувствую. Может, я смогу помочь.
– Бесполезно. Не стоит беспокойства. – Я пожалела, что упомянула Орсона, и попыталась сменить тему: – Ну, скажи мне, что осталось за пределами Всемирной сети? Кто ты?
– Кажется, эти двое там застряли, так что время у нас есть. Но сперва скажи, ты куришь сигары? – он, как фокусник, вытянул одну из кармана пиджака.
Он склонил голову набок и прислушался к едва различимой мелодии, которая доносилась из ресторана.
– Они играют мою любимую песню, ее поет Тереза Тенг. Это добрый знак. Окажешь мне честь?
Он протянул руку и поманил к себе в объятия. Я поддалась, но не сразу. Это не более странно, чем все наше предыдущее общение, так что почему бы и нет.
Мы стали медленно танцевать на парковке, и он активно дымил сигарой над моей головой, и я слушала биение его сердца.
– Вот как обстоит дело, Андреа Тан. Я знаю, ты считаешь меня подозрительным, потому что не можешь нагуглить историю моей жизни, но я это изменю – я развею твои подозрения, раскрыв все карты. Я это сделаю, потому что доверяю тебе. – Пауза; он затянулся сигарой и закрутил меня и отклонил в прогибе, поддерживая под спину. – Мне пятьдесят два, я никогда не был женат, но у меня есть шестилетняя дочь. Она глухая, а ее мать забеременела от меня после секса на одну ночь. Последние шесть лет я обеспечиваю их. Ее мать подписала строгое соглашение о конфиденциальности. Ребенок проводит со мной каждую вторую неделю, и я регулярно плачу достойную сумму, чтобы они не испытывали ни в чем недостатка, а мать могла продолжать обучение в одном из местных университетов. Ну как, не слишком много информации для твоей юридической оценки? Не напугал?
Я задумалась. Его честность была настолько неожиданной, а тон таким уверенным, что информация меня совершенно не шокировала. Мастерская подача.
– Я не из пугливых.
Затем я вспомнила кое-что, давно беспокоившее меня.
– Есть один момент… – сказала я нерешительно.
– О? – его голос был таким бархатным.
– Какие у тебя отношения с ДиДи Халим? Почему вы живете вместе?
Он рассмеялся.
– Рашида? ДиДи просто давний друг, ничего больше. Наши родители близко общаются. Поверь мне.
Поверь мне. Мы все танцевали на пустой парковке. С кем угодно другим это бы казалось нелепым.
– Мало какая женщина простила бы мне такое прошлое – должен сказать, что одна-две, с которыми я пытался завести отношения, не смогли принять существование моей дочери. Но я никогда не жалел, что она появилась в моей жизни, ни на минуту. Она лучшее, что случалось со мной.
– Почему ты не женился на ее матери? Ты явно заботишься о дочери.
– Я рассматривал такой вариант, но это кажется слишком простым решением. Институт брака – это прекрасно, и я не хочу запятнать его, женившись только из-за того, что кто-то от меня забеременел. Все было бы иначе, будь мы с той женщиной в отношениях, когда появилась дочь. Тем не менее я всегда стремился поступать правильно с обеими.
Я решила сыграть адвоката дьявола.
– Ты мог просто проигнорировать то, что она сказала тебе об этом.
Он поднял бровь.
– Нет. Родители меня учили, что, как бы ни складывалась моя жизнь, я всегда должен быть готов нести ответственность.
Человек слова.
– А где сейчас твои родители?
– Мама умерла больше двадцати лет назад, а папа живет в Гонконге. Я его навещаю так часто, как только могу.
– Он не живет с тобой? – я услышала в своем голосе осуждение.
– Нет, но это потому, что он снова женился, и я полагаю,
