и даже Папаша Тони проворчал что-то одобрительное.
— Ты признал бы, что он хорош, — пробормотала Лисс, когда Стелла и Джонни убежали в раздевалку, — если бы не имел на него зуб, Анжело.
— Я не злюсь на него, котенок. И я никогда не говорил, что он плох. Но он нечестен. Не в смысле денег… вряд ли Джонни когда-нибудь и марку украл. Я имею в виду главное — работу. Он представляет все более трудным, чем есть, создает показуху. Как тот трюк, где Стелла якобы могла упасть. Дешевый прием развести зрителей на аплодисменты. Он пугает толпу, заигрывает с вампирами, которые приходят посмотреть не на качественную работу с трапецией, а как кто-нибудь убьется.
— Ты его не любишь, да, Анжело?
— Бог с тобой, Лисс! Он мой племянник, так же как ты, Дэйви или Клэй. Я люблю его. Он член семьи. Но как Сантелли, я его не уважаю. И это никак не связано с тем, нравится он мне или нет.
Лисс сморщила лоб.
— Это же шоу-бизнес.
Марио, который уже вернулся на балкон, нахмурился. Глядя, как Анжело берет Дэйви и спускается в зал, он пробормотал.
— Теперь ясно. Так и знал, что чем-то тот трюк мне не понравился. Только не мог выразить это словами, как Анжело.
Он внезапно обернулся и улыбнулся Томми.
— Но они по-своему хороши. Это, конечно, не полет, но Муркок все равно не потянул бы настоящий воздушный номер. А если бы и потянул, деревенщины не оценили бы его по достоинству. А это как раз то, чего хочет толпа. Они съедят и такое. Давай-ка пойдем вниз и полюбуемся на наших звезд.
В кои-то веки правило насчет паркета было забыто: все столпились вокруг успевших переодеться Джонни и Стеллы с поздравлениями. Стелла, в сшитом Люсией розовом платье с пышными рукавами и широкой юбкой, сияла. Обняв девушку, Лисс звучно ее поцеловала. Остальные последовали ее примеру.
Папаша Тони запечатлел на лбу Стеллы церемонный поцелуй, Анжело смачно облобызал ее щеку. Даже Томми в свою очередь отважился робко ее чмокнуть.
Марио взял Стеллу за плечи и, глядя на нее сверху вниз, улыбнулся:
— Хотел бы я, чтобы ты летала, а не страдала этой ерундой.
Она вспыхнула и опустила глаза.
— Я тоже.
— Стелла, слушай, — начал было Марио, но тут подоспела Барбара.
— Я так тебе завидую, что кричать хочется! — выпалила она.
Марио, пожав плечами, отвернулся.
— Очень хорошо, мальчик мой, — сказал Папаша Тони. — Очень достойно.
Джонни порывисто обнял Стеллу.
— И все благодаря моему милому талантливому маленькому партнеру! Лулу, ну-ка обними нашу новую звезду!
Обвив рукой тонкие плечи Стеллы, Люсия легко поцеловала ее в лоб.
— Я надеюсь, что это лишь начало, дорогая. Когда-нибудь ты выступишь с более сложным номером. Вы и Джонни чудесно смотритесь вместе.
Стелла подняла на Люсию блестящие от слез глаза.
— Вы все так добры ко мне. Как бы я хотела действительно быть одной из вас.
Люсия улыбнулась своей цыганской улыбкой.
— Идемте наверх, дети. Вы все заслужили обед.
Джонни и Стеллу бок о бок посадили на почетное место во главе стола. Папаша
Тони, налив всем традиционную порцию вина (даже Клэю и Барбаре досталось по несколько капель), встал и поднял бокал.
— За Джонни и Стеллу! Новую сияющую ветвь старого дерева. Ну, ну, Стелла, к чему слезы на этих прекрасных глазках?
Томми навсегда запомнил ее такой: ликующим разрумянившимся ребенком, плачущим от радости и потерявшим дар речи, пока Джонни не взял ее за руку.
Как это обычно бывает после праздника, атмосфера в доме царила слегка подавленная. Лисс, пытающаяся играть с Барбарой в шашки, в конце концов оттолкнула доску.
— Что-то я нынче не в настроении. Люсия, может, достанем альбом? Томми и Стел никогда его не видели.
Люсия, поколебавшись, пожала плечами.
— Как хотите. Только проследите, чтобы Дэйви не трогал его липкими пальцами.
Джо вскинул голову.
— Ты фотографировала Джонни и Стеллу в костюмах, Лу?
— Сделала несколько снимков вчера, когда они репетировали. Отправила пленку проявлять.
— Ах ты, хитрюга, а я-то думал, что она там такое делает, — Джонни погладил мать по блестящим волосам.
Та тряхнула головой, но вид у нее при этом был довольный.
Вернувшись с тяжелым альбомом, Лисс положила его на карточный стол.
Джонни поманил Стеллу.
— Иди взгляни, милая.
Альбом сам собой открылся посредине — на слегка выцветшей фотографии цвета сепии, тщательно обернутой в целлофан.
— Летающие Сантелли годом раньше моего рождения, — сказала Лисс. — Как ни посмотрю, думаю, что все испортила.
Люсия приобняла дочь за талию.
— Лучше не повторяй такое, Лисс, а то ведь я могу и поверить.
Говорила она шутливо, но между красивыми бровями появились две узкие морщинки. Томми с любопытством склонился над фотографией.
Сколько, получается, Лисс? Фото сделано лет двадцать пять назад…
— Папаша Тони ни капли не изменился, — заметил он.
— Воздушные гимнасты не стареют, — сказал Анжело. — Стареют только их нервы.
Стелла спросила:
— А это кто такой темненький? Не Марио ведь… Марио тогда еще не родился, правда?
— Джо, разумеется, — ответила Лисс. — А это папа. Мой отец. Мэтт Гарднер. Первый.
Томми подумал, что вполне принял бы высокого блондина по центру за Джонни — только старше, выше и как-то серьезнее.
— А это вы, Люсия, да? — поинтересовался он.
— Почему ты не сделаешь себе такую прическу, Лисс? — спросила Стелла. — Была бы точной копией матери.
Лисс дернула плечом.
