грома, то ли какой-то удар, или даже взрыв. Я обернулся и увидел перед собой высокого мужчину, одетого в темный костюм.
– Черный костюм?
– Не знаю, наверное. Точно не рассмотрел, темно ведь было, а я еще и мокрый, – начал повторяться он.
Куроки нарочно громко кашлянул. Отвлеченный этим действием Адлер перевел взгляд на заместителя, заметил его разноцветные носки. Скорее всего, Куроки надел их, не рассчитывая ходить по гостям. Обычно такие в магазине выбирают дети, если им предоставляют право выбора. Эту мысль догнало осознание, что он, Кристоф Адлер, был единственным в доме обутым. Невольно посмотрев на линию мокрых следов, оставленных его туфлями на полу, он покачал головой, вернулся к протоколу.
– Так, на чем мы остановились? – спросил он.
– Мужчина. Он поднялся во весь рост из-за кустов. Во вспышке молнии я увидел лежавшую на земле под его ногами девушку, а за ним – этот знак, похожий на поросячий пятак. И тогда я сразу понял, кто передо мной.
К следующему вопросу Адлер отнесся с особой осторожностью:
– Вы хорошо его рассмотрели? – с надеждой в голосе медленно произнес он.
– Не очень.
– Скажите, он похож на этого человека? – следователь достал из папки фотографии подозреваемого Леонарда, снятые с разных ракурсов. – Это он?
– Нет, – покачал головой Марк, едва увидев снимки.
– Не спешите, посмотрите внимательнее, – настоял Адлер.
– Нет, тот был моложе, и более ухоженный. Не знаю даже.
– Вы сказали, что было темно. Возможно, Вы плохо разглядели? Подумайте хорошо, это тот мужчина?
– Нет, – уверенно ответил Марк, немного повысив тон.
Следователь недовольно сжал губы, но фотографии убирать не стал.
– Бросьте, Кристоф, – подключился Куроки. – Он ведь сказал, что это другой человек.
– Хорошо, – недовольно прошептал Адлер, лишь бы от него отстали. – Что было дальше?
– Он сказал: «Добрый вечер!»
– «Добрый… вечер!?»
– Да. А потом топнул ногой в мою сторону, и я… убежал.
Несколько секунд следователь молчал, надеясь, что на этом рассказ свидетеля не закончен.
– А дальше? – не выдержал он.
– Всё.
– Как все? Вы не попытались остановить его, или…? – он поводил рукой по воздуху, перебирая варианты.
– Нет.
– Почему?
– Я слышал, что он подвесил на крюк какого-то мясника, не пользуясь лестницей. Разве я мог бы с ним справиться?
– А машина? Вы рассмотрели цвет, модель, быть может, номера?
– Нет, я не обратил внимания.
Адлер тяжело вздохнул.
– Допустим, но мне одного не понять: почему Вы обратились в полицию только утром? Неужели нельзя было сразу нажать несчастные три клавиши и сообщить о происшествии?
– Я был напуган, – ответил свидетель. – Как Вы не можете этого понять? Этот человек… он больше Вас в разы, сильнее Вас. И, если бы я знал, что за содействие будут предъявлять претензии, я бы лучше сообщил о похищении журналистам!
Глаза полицейского запылали от возмущения, щеки его покраснели. Стоявший поблизости заместитель Куроки слишком поздно понял, что сейчас случиться, потому пресечь это не успел.
– Ах ты, чертов бесполезный мусор! – поднялся следователь, задирая рукав. – Это из-за таких, как ты, нормальные люди…
– Адлер! – крикнул Куроки. – Пошел вон отсюда!
Озлобленный следователь молча покидал дом.
В это время Новотный, закончив болтать с участковым, принялся осматривать место преступления. Аккуратно проверяя каждый шаг, он выискивал улики на земле, но маньяк знал свое дело: размытые дождем следы на траве не представляли никакой ценности. Понимая это, следователь, повторял одно и то же: «Дерьмо!» В полусогнутом состоянии он юлился около 15 минут. Со стороны его можно было принять за ослабленного старика, обронившего очки. Но вот он, свернув за угол, обнаружил ухабину, где по логике, у стоявшего автомобиля, должна была находиться водительская дверь, перед которой – достаточно четкий вдавленный след от левой ноги. Выпрямившись во весь рост, следователь радостно произнес: «Приветик!»
Неподалеку Павол Ласкин безуспешно подыскивал место, куда примостить свой криминалистический чемоданчик.
– Пауль! – обратился к нему Новотный, исказив имя на немецкий мотив. – Брось ты этот «мангал» на землю. Это всего-навсего чемодан!
– Может, ты мне дашь свой пиджак, и я на него положу? Это, ведь всего-навсего пиджак!
В итоге Ласкин разместил чемодан на капоте служебной машины, предварительно протерев поверхность носовым платком.
Взяв у криминалиста линейку, Новотный сделал замеры следа: тот же самый размер, что был обнаружен в хлеву мясника Томаша. Аккуратно разместив рядом со следом линейку и выслушав от Ласкина череду недовольств по поводу грязи на средствах измерения, уговорил второго сделать несколько снимков.
Криминалист отправился к чемодану и вернулся с несколькими флаконами, заполненными бесцветной жидкостью.
– Что будешь готовить? – поинтересовался Новотный.
– Коктейль.
– Это люминол? – блеснул следователь знаниями.
– Нет, – покачал головой криминалист. – Люминол так называется, потому что при соприкосновении с железом в крови выдает свечение. Для такого эффекта придется искать темное помещение. Но попытка засчитана, вижу, ты не зря учился в академии.
– Тогда что это?
– Анилин в изопропиловом спирте и самая обычная перекись водорода.
Используя руки следователя, как верстак, криминалист смешал жидкости и добавил в полученный реагент частицу, соскобленную со стены. Вручив флакон Новотному, сказал:
– Теперь тряси.
Новотный, как прилежный ученик, принялся за дело. Немного поработав рукой, спросил:
– И что должно случиться?
– Если это кровь, то флакон взорвется, – улыбнулся Ласкин.
Сделав ошарашенное лицо, Новотный остановился.
– Шутка, – добавил криминалист. – Он изменит цвет. Этот состав применяется в медицине для стерилизации хирургических инструментов.
Жидкость уверенно приобретала фиолетовый оттенок. Глядя на это, Ласкин сказал:
– Поздравляю, это кровь. Флакон можете оставить себе, более детальный анализ проведу в лаборатории.
Разгоряченный Адлер успел выкурить сигарету. Он был взволнован настолько, что не слышал хлопок двери за спиной и звук приближающихся шагов. Он чувствовал себя пятым колесом – нужным, но не здесь, как гол вне игры.
– У нас кровь! – радостно крикнул Новотный, показывая фиолетовый флакон.
Подошедший к Адлеру заместитель Куроки сделал серьезное лицо перед тем, как начать говорить:
– Меня пугает Ваше поведение, пан Адлер. Марк свидетель, а не подозреваемый. Да и с подозреваемыми запрещаю так общаться. Вы должны быть лицом полиции, а не задницей.
– Вы сами видели, ему начхать на происходящее, как и всем.
– Главное, что нам не начхать! Если еще раз такое повторится…
– Что? Доложите в управление? Переведете в Жатец?
– Нет, я уволю Вас к чертовой матери за несоблюдение служебной этики! Сегодня Вы занимаетесь обходом ближайших домов в поисках новых свидетелей. Вечером доложите о результате.
Свидетеля Марка направили в ближайший отдел полиции для составления фоторобота подозреваемого. Управление, то ли не доверяя центральному отделу, то ли желая проявить участливость, направило своего лучшего художника Дьюберри Данна, но даже он оказался бессилен.
Спустя 3 часа усердного колдовства,
