— Это так говорят теперь, — объяснила Света, улыбаясь Игорю. — Мол, за здоровье дам. Не забудь, а то опять где-нибудь ляпнешь не то!
— А за мою победу на выборах? — снова сощурился Сабуров. — Выпьешь?
— Это уже следующий тост, — подмигнула Света Игорю. — Я правильно говорю?
— После интервью, — непреклонно сказал Игорь. — Сначала дело. Вы ведь человек дела, не так ли? — обратился он к Сабурову и включил диктофон.
— Ну а как иначе? — развел тот руками. — Сначала дело, потом слово. Это у вас, у журналистов, сплошное ля-ля.
— Наше слово — это и есть дело, — сказал Игорь.
Он чувствовал себя стесненным в присутствии подруги Сабы, не сводящей с него взгляда и уверенной в собственной неотразимости. Куда бы он ни уводил свой затуманенный водкой взгляд, он неизменно возвращался к ее декольте, округлым коленям или приоткрытому рту, в котором влажно поблескивали зубы.
— Итак, ваша программа, — сказал Игорь. — Чем она отличается от программы того же Солодухина?
— Солод — это чмо и фуфло в одном фужере! — сказал Сабуров, не скрывая ненависти. — За него эти мордоделы московские программу настрочили, и он думает, что возьмет меня голыми руками.
Света пренебрежительно фыркнула.
— Простите… Мордоделы — это кто? — спросил Игорь.
Сабуров вопросительно посмотрел на свою подругу.
— Имиджмейкеры, — пояснила она. — Молодые мальчики из Москвы, они думают, что владеют черным пиаром и разными избирательными технологиями.
— А у вас их нет, если я правильно понял? — спросил Игорь у кандидата в губернаторы.
— А зачем они мне? — хмыкнул тот. — Як ним Свету, в натуре, послал на разведку, а утром пришла, говорит: пацаны, они и есть пацаны. На понт берут.
— Так в чем отличие вашей программы? — повторил Игорь после паузы, переведя изумленный взгляд с него на нее и обратно. — Я так ничего не понял.
— А в том, что я оказываю адресную помощь каждому своему конкретному избирателю! — важно заявил Сабуров. — Не просто обещаю, как другие, а непосредственно оказываю!
— Например? — еще больше удивился Игорь. — Хоть один пример вы можете привести?
— Ну, например, старушке гречка нужна. Кашки захотелось. Я что, должен ждать, когда меня изберут, если она хочет кушать уже сейчас? Или мужику, бывает, выпить невтерпеж. Как увидел меня на улице, так сразу захотелось. Так неужели я бутылку ему не поставлю и компанию не поддержу?
— Или вдовушке захотелось мужика, — насмешливо подсказала Света. — Как только тебя увидела…
— Ну! Это и есть в общих чертах моя конкретная программа помощи нуждающимся, — поучительно сказал Сабуров. — Понял, да? Так вот я такой, у меня всегда пожалуйста, только попроси. Пусть эта вдова потом против меня проголосует, если Солод ей больше понравится. Я правильно говорю?
— По-моему, это называется иначе, — сказал Игорь. — Подкуп избирателя.
— Я не знаю, как там у вас в Москве, — махнул рукой кандидат в губернаторы. — Может, это у вас так и называется, а я называю это адресной, — он заломил один палец, чтобы не забыть, — конкретной, — заломил второй, — помощью нуждающимся! Пусть меня потом не выберут! Пусть. И не надо. И другого случая уже не будет. Но помощь я ведь уже оказал, верно? Независимо, изберут меня или нет. И мне на том свете зачтется, и люди мне признательны.
— Что ж, пусть будет так… — вздохнул Игорь. — Только непонятно, почему другого случая не будет…
И снова, спохватившись, отвел взгляд от выреза на платье. И Света снова понимающе усмехнулась, закурив новую сигарету.
— Скажите, а Солодухин протест еще не подавал? — спросил Игорь, оставшись недовольным собой. — Ну на ваш способ вести агитацию?
— А пусть! — махнул рукой Сабуров. — Народ это не поймет, но обязательно ему припомнит!
И погрозил кому-то в пространство пальцем. Потом посмотрел на часы.
— Мне пора, — сказал он. — Вы уж тут без меня, поняли, нет? Я и так уже запаздываю… Света, будь за хозяйку, занимай нашего дорогого гостя, чтоб всем был доволен.
Игорь не успел ничего сказать, как Сабуров, довольно резво для своей комплекции, встал с места и вышел из комнаты. Света мягко, но властно положила руку на колено Игоря, потом не торопясь сунула сигарету в пепельницу и отключила диктофон.
— Что все это значит? — спросил Игорь.
— Мы с вами еще не пили на брудершафт… — Она улыбнулась ему самой обворожительной из своих улыбок. — Я так хочу. А что я хочу, здесь, в Красноземске, — закон.
— Я не здешний, — сказал Игорь, покосившись взглядом на стены. Где-то там, теперь он был в этом уверен, должен находиться глазок видеокамеры. — Я в командировке, понимаете?
Она кивала, улыбалась и наливала водку в рюмки.
— Вот и выпьем, чтобы быть на «ты»… — Она протянула ему рюмку.
Он, подумав, уже ее взял, но вдруг увидел на обрезе рюмки след ее губной помады.
— Это не моя рюмка, — сказал он.
— Какая теперь разница, если на ней уже есть отпечатки твоих пальцев и моя помада… — ласково улыбнулась она. — Для публичного скандала вполне достаточно.
Она медленно и томно поднялась с места, подошла к двери, повернула ключ в замке, который положила себе в вырез платья. Не сводя с него взгляда, села с ним рядом, протянула рюмку. Игорь напряженно думал, брать или не брать. Даже лоб вспотел. Она понимающе, по-кошачьи, улыбалась.
— Могу еще заорать, будто ты меня насилуешь… — Она продолжала улыбаться. — Охрана дверь сломает, Саба голову тебе оторвет, а суд все спишет на ревность. Состояние аффекта, понимаешь? И все твои статьи, твоя карьера — псу под хвост. Тебе это нужно? Поэтому не будь дураком… Ну иди сюда, поближе. Я же вижу, как тебе нравлюсь.
Вот влип, подумал Игорь. И отставил рюмку в сторону.
— Просто не знаю, как быть, — сказал он. — Я бы не против, только вот не знаю…
— Ну да, будешь сейчас мне рассказывать, что ты импотент. Но я умею возбуждать любого. — Ее обещающая улыбка становилась все завлекательнее. — Даже в морге труп лежит, а его член встает, стоит мне его погладить.
— Да не в этом дело. — Он спокойно отвел ее руку и пристально посмотрел ей в глаза. — Хуже нет иметь красивую жену, — сказал он. — Я раньше читал это у Пушкина в дневнике. Он женился на красивейшей девушке Наталье Гончаровой, и это ему мешало трахаться. Что потом сказалось на его творчестве.
Она пытливо смотрела ему в глаза.
— Что ты мне баки заливаешь? — резко спросила она. — При чем тут Пушкин?
Ее лицо потемнело, улыбка исчезла. Даже подурнела, облегченно подумал Игорь, снова оглянувшись по сторонам — не блеснет ли оптика.
— Ладно. Откровенность за откровенность. Тебе дали задание, а ты, допустим, с ним не справилась? — подмигнул Игорь. — А если скажешь, что все было о'кей, то хозяин тебе поверит, так? Потому что он все видел и слышал. Ага?
